Цвет абрикоса

Сяошэн Би

–  Приятель Фын! Не уходите! Стойте!

Студент услыхал, как кто-то окликает его за спиной, и обернулся. Какие-то люди бежали к нему навстречу. И тут он вроде узнал их и спросил:

–  Никак это побратим Цю Чунь?

Подойдя ближе, Цю Чунь поздоровался и промолвил:

–  Старший брат Цю Чунь приглашает вас принять участие в прогулке по реке. Он надеется, что вы разделите его беседу.

–  Я здесь на чужбине. Изнемог от жары - весь в поту. Чувствую себя так, словно бы спал много лет кряду. И как я рад видеть ваши приветливые лица! Поистине увидеться с вами было моим давним желанием.

Молодые люди еще раз чинно поклонились друг

другу и направились к лодке. На лодке студент познакомился со всей компанией. Потом омылся и сменил платье.

–  Много лет вас не видел, - сказал ему Цю Чунь.
– Время идет быстро, точно вода течет. Не знаю, где вы сейчас живете?

–  Последние годы для меня прошли впустую.

–  А как поживает Сюэ Мяонян?

–  Случилось так, что она пожелала быть со мной, но не прошло и года, как оставила этот свет.

–  Так, значит, вы еще носите траур? Мне и раньше казалось, что эта певичка не долгожительница, но все же ее очень жаль. Мы так удачно встретились! Проведите с нами на лодке несколько дней.

–  Я приехал в Лоян повидать тетку и сейчас живу у нее. Когда вернусь в Вэйян, не ведаю, на то воля неба. А сегодня я и вправду так счастливо встретил друзей!

Каждый из друзей был большой выпивоха, скоро приятели загорланили высокими голосами песни и задудели на свирелях, а кто-то принялся выбивать дробь на барабане, так что шум поднялся невообразимый. Видя, как радуются его друзья и как они орут и шумят, студент позабыл свои печали и заботы. Он стал радостен и весел, как в стародавние времена у себя дома.

Сидящая рядом Фэн Хаохао поднесла ему бокал вина. Студент, давний ходок по кварталу Пинкан, был не в силах противиться ее очарованию. У Хаохао были прелестные, полные чувства глаза. Он уставился на нее, не отводя взора. И то сказать, эта певичка была действительно хороша!

Она походила на тонкую иву, что гнется под ветром, на утренний бутон, орошенный росою, не волосы у ней, а темных туч гряда, и на висках, блестящих, как крыла, застыл не то иней, не то клубились облака. Бе тонкие брови были изящны и походили на очертания дальних гор; едва тронутые красной помадой губы манили, и дразнили за ними блестящие ровные зубы. Глаза ее можно было сравнить с осенней тугою волною. Да всякий хвостом поплетется за красоткой такою!

Она была точно лисичка с красным хвостом. И так легка в движениях - одним словом, красавица при всем при том! Короче, это была подлинная красавица из мест, что к северу от Суйчжоу, а наш герой вполне был достоин сравнения с красавцем из земель У или Чу.

Собравшиеся один за одним подносили Юэшэну бокалы вина, звучали тосты, и мелькали руки, принимавшие один бокал за другим. Не раз возникала песня, и тогда согласно и в лад вела свою мелодию флейта, вторя плеску волн за бортом. Как раз около того времени вдали показался челнок, легкий, точно скорлупка. Оказалось, это подружка Цю Чуня по имени Фан Паньпань решила присоединиться к компании. Она перешла в лодку, и, войдя на борт, сказала:

–

 Привет почтенной компании! Примите мои извинения. Поспешила к вам из страха вызвать гнев.

Каждый в свой черед шумно приветствовал ее.

–  Споем все вместе, - предложил Ван Шичунь, - и на какое-то время давайте забудем о благопристойности. Ныне ведь та пора, когда, как говорится, "хлеба уже поднялись", - ведь праздник Дуаньу. Когда льется вино и присутствуют красавицы, нельзя не воспеть пир в мерных ритмах стиха. Пусть каждый составит по стихотворению и возвеселит общество. Так кто будет первым?

–  Хорошая мысль, - сказал Цю Чунь.
– Пусть Юэшэн начнет.

–  Сегодня праздник. Вы, господин Фын, гость, прибывший к нам издалека. Потому вам первое слово.

–  Ваш покорный слуга хотел бы закончить этот поединок последним.

–  Среди нас друг покойной певички Сюэ Мяонян. В свое время он нераздельно владел ее сердцем. Он одарен великой мужской силой и превосходит всех прочих мужей. Осмелюсь передать ему честь начать состязание. Не будем тянуть жребий, и пусть начнет он, хотя бы и без музыкального сопровождения.

На пиру был некто Хань Тянью, в ту пору знаменитый на всю Поднебесную. Не было в Поднебесной человека, который пожелал бы оказаться его врагом: ловко орудовал он палкой и железной пикой, и в любой схватке не было ему равных, ибо везде его лошадь приходила первой. Но в сочинении стихов он был профан. И потому он и его друг Сюэ Нань, желая заглянуть на дно чары, хором воскликнули:

–  Можем лишь возглавить винопийство. Просим господина Фына начать, а мы будем вторить.

–  Господин Фын! Давно не внимали вашим наставлениям. Просим вас сказать свое слово и как ваши младшие братья за вами последуем.

–  Не смею, не смею принять приглашение, - ответил студент.
– Нет у меня пиитского дара. Хотел бы отказаться от этой чести.

Но ему не удалось отвертеться.

–  Ну, что ж. Мои рифмы стоят двух бокалов вина, - сказал студент.
– А если и вовсе не сумею, то пусть мне нальют три штрафные чарки.
– И он сложил так:

Лоян предо мною - и девять излучин реки. Здесь веют ветра, здесь сети и рыбаки. Он многолюден, как город любой на юге, откуда плывут к нему расписные ладьи, носы зарывая во вспененной влажной вьюге.

Студент осушил бокал вина и смущенно произнес:

–  Похоже, ваш младший собутыльник осквернил слух гостей.

–  Когда сочетается талант к винопийству с поэтическим даром, прекрасно получается.

–  Ну а теперь вы, старший брат Ван. Ваш черед, - сказал Цю Чунь.

И Ван Шичунь прочел так:

Закатные блики на воду легли. Ворота закрыты, и замерли вдруг корабли. Полуночный колокол вдали прозвонил, и лунный свет это море садов пеленою светлой укрыл.