Цвет абрикоса

Сяошен Би

– Как ваше любящее сердце страдает! – сказали старшие сестры.

Студент отбил мяч. Он подпрыгнул так высоко, словно сам был ивовым пухом, который подхватил ветер.

– Великолепно! Великолепно! – жены похвалили его за ловкость. – Но велите принести нам воды. Пить хотим.

– Ах, примите мои извинения, что не догадался сам. – И он снова стукнул ногой по мячу.

Тут все покинули сад. Выйдя во двор, увидели, что Фынлу и секретарь госпожи Лань, посланные в харчевню, уже возвратились в усадьбу.

– Наложницы усопшего хозяина благодарят вас, господин, и четырех барышень за оказанную благостыню. Сказали, что через день придут с поклоном. А деньги, что им бы потребовались для каждодневного содержания, не

согласились принять.

– Можете их взять на свои нужды, – ответил студент. – Разделите поровну. Пойди к господину Цю Чуню, – велел он секретарю, – и узнай от него, как сейчас в городе. Скажи, что у меня дела в деревне, потому не могу самолично навестить его. Через несколько дней непременно нанесу визит. А потом отправляйся к господину Ван Шичуню и скажи то же самое.

Секретарь отправился исполнять приказание.

– А ты, – сказал студент Фынлу, – тоже пойдешь по одному делу. Отправляйся в заведение «Сад наслаждений» к певичкам и скажи: «Господин прислал меня проведать вас. Не пройдет и дня, как пошлет к вам приглашение».

Получив указания, Фынлу тотчас покинул усадьбу.

Здесь надобно заметить, что в Кайфыне [42] случился мятеж: поднялись солдаты. Ходили слухи, что нашлись люди, которые подстрекали против власти.

42

Кайфын – город в современной провинции Хэнань, один из важнейших социально-экономических центров Китая в начале VII в.

Скоро в усадьбу вернулся секретарь. Он доложил:

– Когда я был у господина Ван Шичуня, то там видел некоего гостя, прибывшего издалека. Я, ничтожный человек, решил подслушать их разговор и вот что услыхал: Сюэ, великий князь, находясь в крепости Цзиньдоугуань, собрал людей, пеших и конных, около пятидесяти тысяч. Он отправил двум другим князьям письмо, после чего те прибыли в крепость. О том, что они подстрекают к мятежу, говорит письмо, из коего также следует, что господин Цю Чунь намерен при конном вооружении прибыть к Ван Шичуню. Из этого же разговора я уяснил, что господину не следует с означенными людьми видеться, хотя они наверняка пришлют вам приглашение.

Студент был точно громом поражен: никак не полагал, что зачинщики мятежа – его приятели. Про себя решил, что надлежит как можно быстрее уходить из этих мест. Нетрудно догадаться, что может последовать: ведь он и его приятели связаны узами кровного союза, он не может, как говорится, «проглотить свое слово», а они принудят его откликнуться на их призыв. «Если их великое дело удастся, – размышлял он, – то буду ли я в безопасности? А если провалится? Что ожидает меня – подумать страшно! Но лучше всего об этом деле должны знать певички! Наверняка что-то просочилось!»

Прошло совсем немного времени, как в ворота вбежал запыхавшийся Фынлу. Доложил:

– Господин! Певички скоро будут здесь. Мю десятая сказала, что желает сообщить вам нечто важное. То же самое говорят Паньпань и Хаохао. Никуда не уходите. Говорили, что к вечеру прибудут.

Услыхав новость, студент подумал, что бы это могло значить. Он сел и погрузился в глубокое раздумье. Долго сидел, точно деревянный истукан.

Прослышав, что студент обеспокоен каким-то делом, сестры пришли к нему. Хором спросили:

– Господин, отчего вы в такой растерянности? Ваши наложницы хотели бы, чтобы вы рассказали им все подробно.

– Благоуханные мои! – так начал студент. – Дело таково, что вряд ли мы можем поставить обороту событий препоны. Идите и отдыхайте, ибо какой резон впутывать мне вас?

Чжэньнян пожелала уяснить суть происходящего:

– А в чем дело? И почему столько беспокойств и шума?

Студент пояснил:

– Эту кашу заварили

Цю Чунь и Ван Шичунь. Похоже, пошли неправедной стезей суйского государя Ян-ди: взбунтовали солдат, и теперь, как говорится, «меж четырех морей гремят громы». Планируют осуществить мятежные замыслы Ван Ба, короче, захватить власть в свои руки. Я состою с ними в союзе побратимства, и они непременно попытаются вовлечь меня в свои преступные замыслы. Чуть ранее я посылал секретаря в город, он посетил Ван Шичуня и видел у него некоего господина, который в сговоре с князем Сюэ. Тот собрал в крепости, где поставлен начальствовать над гарнизоном, пятьдесят тысяч солдат, Цю Чунь также сообщил, что скоро он и Хань будут здесь. Потому не лучше ли нам покинуть усадьбу? Хотя понимаю, что это ваше родовое гнездо. Мне так трудно решиться на отъезд.

– Вы приняли мудрое решение, – сказала ему Чжэньнян. – Зачем ждать, когда нас сбросят на дно ближайшего колодца? Так поступил бы только глупец.

– Не беспокойтесь, ведь бояться бед – не стезя великого мужа, – постаралась ободрить студента Юйнян. – Полагаю, что нам остается одно – бежать из этих мест.

– Бросим все, лишь бы уйти от бандитов. Мы не сможем забрать с собой имущество. Лишь добродетель и честь можем унести с собой.

– Но где отыщем землю, где не горит пламя мятежа и нет бедствий войны? Одно нам остается – взмыть в небеса, – заключила Юйнян.

Не успела она договорить, как во дворе появились паланкины. Девушки из «Сада наслаждений» – Мю десятая, Фэн Хаохао и Фан Паньпань прибыли в усадьбу. Сестры вышли встретить их.

– Нежданные гостьи посетили мое жилище! Но не ведаю, какого наставления ждут они от меня? – спросил их студент.

– Прибежали, опасаясь за жизнь свою, – ответила за всех Мю десятая. – Не хотим попасть в расставленные сети. Но не знаем, согласятся ли господин и сестры явить нам милосердие и взять под покровительство. Вовек не забудем вашего благодеяния.

Студент был поражен и удивленно спросил:

– Объясните по порядку, чего опасаетесь. Тогда и придумаем что-нибудь.

Растолковала все Хаохао:

– Этот Цю Чунь, как оказалось, предал забвению добродетель, так же, как и те, кто обретается подле его ворот. Помните тот день, когда вы оказались с нами в лодке в праздник Дуаньу? Тогда среди гостей были еще двое – Сюэ и Хань, люди с сильной рукой, под началом коих три армии. Короче, это храбрецы, способные обрушить и гору. Все они приятели Ван Шичуня. Ныне сзывают солдат, прикупают лошадей, на что жертвуют немалые деньги, и отправляют солдат и оружие к крепости Цзиньдоугуань, что у горы Нефритовый источник. Они заключили меж собой тайный союз и теперь ищут поддержки как в городе, так и вне его. В городе уже началась резня, ибо не все хотят ходить под их началом. Сейчас самый разгар беспорядков. Позавчера Цю Чунь был у нас в заведении. Перед тем как ехать, он, основательно напившись, обронил слово о том, что взбунтует солдат, а нас, вольных девиц, сделают певичками при управе. [43] Мы, хотя и считаемся грязью и пылью, гонимой ветром, предпочтем остаться без хозяев, нежели идти в управу. Один лишь вы человек чести и порядочности и не пойдете против устоев государства. Хотели бы прислуживать вам за пологом. Готовы быть слугами – разносить вино и мести полы, но ни за что не пойдем в управу певичками. О том, что грядет мятеж, еще никто не ведает, ибо только я одна слышала, что они замыслили. Потому и поспешила к вам, ища защиты.

43

Певички при управе как бы состояли на казенной службе, в их обязанности входило обслуживание чиновников-гостей. Эта категория проституток была менее свободна, чем другие.