Цвет крови – серый
Шрифт:
Впрочем, все эти мысли быстро вылетели у меня из головы, как только разведчики донесли, что в лесу обнаружен противник.
Ну вот и началось, с какой-то отстраненной грустью подумал я. Сейчас наше «великое воинство» сотрут в порошок, оставив лишь мелкую пыль, или, точнее сказать, прах. И сделают это с легкой душой и чистым сердцем, потому что именно мы пришли в это место, чтобы осквернить, разорить и уничтожить его. Мы – армия вторжения, не оставляющая за спиной никого и ничего, поэтому надеяться на снисхождение или милосердие противника в высшей степени глупо. На этой безумной войне не берут пленных, так как это противоречит ее изначальным принципам. «А, к черту все!!!» – отбросив в сторону
Раз уж ничего нельзя изменить, значит, нужно принять как должное данный расклад и попытаться не опозорить хотя бы светлую память предков.
– К бою!!! – отдал я короткий приказ, и тысяча луков повернулась в сторону леса – туда, откуда на нас уже надвигались несколько сотен пехотинцев.
– К бою!!! – прокричал Мгхам, и трусливые гоблины после некоторой заминки все же развернулись навстречу наступающим.
Не знаю, как некроманты воздействовали на своих подопечных, но понадобилось чуть меньше минуты, чтобы темная, насквозь пропахшая тленом и смертью толпа зомби синхронно перестроилась и зашагала в нужном направлении.
Три когорты гоблинов, стоявшие ближе всех к лесу, быстро перегруппировались и отступили, пропустив вперед сотню зловещих мертвецов. При этом гоблины разделились на две группы, одна из которых соединилась с гвардией их предводителя, а вторая усилила боевые порядки лучников.
Таким образом, мы начали наступление тремя колоннами, расположенными в виде равнобедренного треугольника. Впереди шел отряд зомби, а сзади, на расстоянии в сто пятьдесят метров, мои люди и воины Мгхама.
На первый взгляд все было сделано правильно, но меня почему-то не оставляло чувство тревоги. Что-то во всей этой ситуации было изначально не так. Или наступавшая пехота слишком уж уверенно, не выказывая никаких признаков беспокойства, шла на сближение с зомби, или нам не следовало настолько приближаться к лесу, или...
Как всегда и бывает, истина открылась слишком поздно, не только ответив на мучивший вопрос, но и поставив перед очевидным фактом – мы потеряли всех зомби, оставшись один на один с лавиной тяжеловооруженных рыцарей. Пехота, вышедшая нам навстречу, была всего лишь наживкой, призванной заманить неприятеля к лесу на расстояние в полкилометра – радиус действия осадных катапульт, искусно замаскированных в чаще.
Этот отряд блестяще выполнил свое предназначение. Зомби оставалось преодолеть последние пару десятков метров, чтобы вклиниться в боевые порядки людей, но в этот момент грянул единственный залп катапульт, которого хватило, чтобы начисто смести с лица земли наш полуразложившийся авангард.
Пять громадных огненных шаров разметали мертвое воинство с легкостью капризного ребенка, сбрасывающего со стола игрушечных солдатиков. Больше чем уверен – такая феноменальная точность обстрела объяснялась магией друидов. Им по силам даже искривление пространства, не говоря уже о том, чтобы слегка скорректировать полет каменной глыбы, облитой горючей смесью. Перед глазами еще стояла отчетливая картина разорванных на части кусков горящей плоти, летящих в разные стороны, а в голове уже созрело решение.
«Все происходит точно так, как и должно быть», – еще успел подумать я, после чего отдал приказ:
– Первая шеренга остается на месте, все остальные в темпе отступают на сто шагов и оттуда ведут заградительный огонь.
Это был не самый блестящий план, который можно было придумать в сжатые сроки, но, как говорится, за неимением гербовой пишут на простой.
Предусмотрительно поставив вперед ветеранов, я мог быть уверен хотя бы в одном – те несколько десятков людей, что остались
Пятьдесят отборных копейщиков и две когорты гоблинов, которые усилили наши порядки в самом начале атаки, побежали сразу же, как только заметили первых всадников, выехавших из-под прикрытия леса на равнину. Я не мог их винить в этом предательстве, потому что заранее знал – оно неизбежно. Перед лицом неумолимо надвигающейся смерти могли дрогнуть и более сильные расы. Что уж говорить о трусливых гоблинах.
Единственным утешением было то, что панически бегущее воинство побросало свою амуницию, после чего у нас появились пики – оружие, при грамотном обращении способное доставить огромные неприятности коннице.
Слева, в некотором отдалении от наших порядков, там, где находилась гвардия Мгхама, ситуация была практически зеркальным отражением нашей. Единственное отличие заключалось в том, что за спиной небольшой группы копейщиков, возглавляемых своим командиром, были не организованно отступающие когорты, а лавина панически бегущей толпы.
Мне почему-то вспомнился наш недавний разговор, в котором предводитель воинства презренных трусов говорил, что может положиться по крайней мере на двести сабель. Как ни жаль, но он ошибался в своих выкладках. Даже навскидку было видно, что с командиром осталось не более сотни бойцов.
Мы стояли на достаточном расстоянии друг от друга, но все же, могу поклясться, в тот самый момент, когда я посмотрел на него, Мгхам повернулся и, как бы извиняясь, чуть развел руки. Всем своим видом он красноречиво говорил: «Что поделать – гоблины есть гоблины, не нужно ждать от них чего-либо сверхъестественного».
Я сдержанно отсалютовал ему, выказывая таким образом свое уважение, и переключился на лавину стремительно приближающихся рыцарей.
Как ни странно, в этот момент я был абсолютно спокоен. Не потому, что в глубине души был героем или совершенно не боялся смерти. Нет, причина крылась в другом. Человек, на которого идет огромная морская волна, завороженно смотрит на это потрясающее зрелище, будучи не в состоянии сдвинуться с места. Он как бы застывает во времени и пространстве, не в силах осознать, что через несколько мгновений эта прекрасная и величественная стихия сомнет его тело, превратив в пустую исковерканную оболочку, лишенную не только жизни, но и души. Обреченный смотрит на волну – и видит не только ее, но и вечность, которая простирается за линию горизонта лишь для того, чтобы в конечном итоге раствориться в неведомой заоблачной дали. Именно поэтому в такие секунды человек не испытывает ни малейшего страха. Его мысли и чувства уже заняты вещами, которые находятся на погранично-нейтральной полосе, расположенной между жизнью и смертью. Поверьте мне на слово, в этом месте нет и не может быть того, что люди называют «страх».
Грациозные животные несли на своих взмокших от усталости спинах разгоряченных всадников, выбивая копытами комья земли и роняя в разные стороны клочья рваной пены. А я завороженно наблюдал за их приближением, чувствуя почти то же самое, что и человек, оказавшийся на пути огромной волны. Я смотрел на смертельную лавину, неумолимо приближающуюся на крыльях ветра, а мои руки посылали стрелу за стрелой в невыносимо бездонное небо. Это были чисто механические действия, в которых разум не принимал никакого участия. Я балансировал на той самой грани, где еще нет смерти, но уже нет и жизни.