Цвет магии – чёрный
Шрифт:
Лицо Шериады вдруг посветлело.
– Звучит мерзко, – пропела она. – Но, как я поняла, вы идёте на это добровольно. Полагаю, вам хорошо платят?
Рай тоже посмотрел на фотографию и прикусил губу. Спутниками становятся от отчаяния. А потом… Когда от твоего поведения зависит благополучие твоей семьи, ты будешь очень послушным. Стал бы иначе я это терпеть!
– Платят не нам, ваше высочество, а нашим семьям, – наконец ответил Рай.
Принцесса кивнула.
– Последний вопрос. Элвин… В бескорыстную помощь от аристократки ты ведь не
Я фыркнул. Не смог сдержаться. Бескорыстная аристократка – это что-то сказочное, да?
Шериада улыбнулась.
– Ясно. Тогда завтра я куплю тебя у графини, и ты переедешь ко мне.
Я снова не сдержал смех.
– Ваше высочество, госпожа меня не продаст. Вы только зря потратите время. Вы можете меня одолжить, однако…
– О, ещё как продаст. – Принцесса встала, и мы как по команде поднялись следом. – Куда она денется?
– Например, запросит бешеные деньги. – Аппетиты Лавинии знал весь двор. Меня однажды пыталась купить у неё герцогиня Алден, но… узнала цену и передумала.
Шериада улыбнулась.
– А я очень богата. К тому же у вашей графини столько скелетов в шкафу… Человек с такими тайнами пойдёт на всё, чтобы их не раскрывать, да, Элвин? Что ж, полагаю, на этом мы пока закончили. Я прошу прощения, что испортила вам вечер.
Больше не церемонясь, она отвернулась, прошла к двери. Повозилась какое-то время, пока надевала сапоги. Рай подал ей плащ, и она благодарно улыбнулась.
– Доброй ночи, господа. Элвин, пожалуйста, не колдуй.
И растворилась в метели. Рай с трудом – снаружи ярился ветер – запер дверь и пробормотал:
– Она сумасшедшая.
– На всю голову, – отозвался я.
Рай потёр лоб.
– Слушай, а кто провёл её через чёрный вход? И, главное, зачем?
Я пожал плечами. Мне было всё равно – лишь бы она от меня отстала.
Вечер действительно был безнадёжно испорчен. Я вдруг понял, что бывают вещи «поинтереснее» графини с её причудами. Стать игрушкой в руках сумасшедшей, например, к тому же принцессы, а значит, стоящей выше закона. Прекрасно. Почему мне так не везёт?
Оставалось надеяться, что Лавиния не захочет со мной расставаться. Право же, откуда у Шериады столько денег? Большинство спутников стоили дешевле меня. Должен же у неё проснуться разум?
Точно проснётся, когда она услышит цену. Даже у герцогини проснулся, а ведь как до этого сладко спал!
Я лежал на кровати с закрытыми глазами, думая, что будет с Тиной и мамой, если я умру раньше, чем… Раньше, то есть. В темноте раздавалось чавканье: это Рай без зазрения совести ел торт. Его можно понять: сладкое нам доставалось редко.
– Нет, она, конечно, ку-ку, – сказал он, наевшись. – Но печёт отменно! Зря ты даже не попробовал.
Ага. А вдруг и там наркотик? Раю что, а я не хочу страдать похмельем вместе с Лавинией.
– Ты действительно веришь, что это она готовила?
– Ну-у-у… Тогда у неё прекрасный повар. Эл, не кисни. Ты же знаешь, Лавиния тебя ни за что не отдаст. Расслабься.
Я
Конечно, мне не следовало так думать: эти деньги спасали мою семью. Но если бы не проклятая внешность…
Рай нарочито громко заскрипел кроватью.
– Эл, заканчивай. Давай спать.
– Спокойной ночи.
– Ты всегда всё принимаешь близко к сердцу. Это потому, что ты шибко умный. От ума одно горе, мне мать так говорила.
Я усмехнулся. Да, пожалуй. Не маячь два года назад передо мной совсем иное будущее, наверное, было бы легче. К тому же не живи я восемнадцать лет нормально… Когда тебя любят просто потому, что ты – это ты. Раю было хуже. Он рассказывал это с усмешкой, но я понимал: его отец распускал руки. И больше всего Рай боялся за мать: он даже не знал, жива ли она. И был уверен, все его деньги отец пропивает. «Вот бы спился уже и сдох».
В моей семье такое было немыслимо. Меня любили, но всё это тоже осталось в той, другой жизни. Никто и никогда не полюбит спутника. Это невозможно – это первое, что вбивают нам в голову после подписания договора. Никто. Никогда.
Как можно полюбить секс-игрушку?
– Тебе полегчало? – спросил чуть погодя Рай.
– Да, – соврал я.
– Тогда кончай сопеть.
– Я? Да это ты храпишь! Полночи позавчера спать не давал!
Рай рассмеялся. Мы ещё поговорили немного, и сон пришёл легко. Пожалуй, с крестом я поторопился. С Раем мне повезло.
На следующее утро Лавиния выползла в столовую в состоянии сонной мухи, накануне искупавшейся в ликёре с абсентом. И с ходу напустилась на Рая:
– Я же говорила: мне нужно соблюдать диету! Почему ты за мной не проследил? Ты должен был меня остановить!
Рай покаянно вздохнул, а когда она отвернулась, сделал большие глаза – мол, тебя остановишь!
Я подал Лавинии травяной настой от похмелья – повар заранее его приготовил. Лавиния скривилась – она всегда жаловалась, что он горький и вечно идёт ей не в то горло. Что ж, если горл у неё, как подбородков – пять штук, то неудивительно.
– Противоалкогольная диета, моя милая? – ехидно осведомился граф, выглядывая из-за газеты.
– Ты не понимаешь, – простонала Лавиния и попыталась сфокусировать взгляд на мне. – Элвин, а ты где был?
– Во дворце, госпожа.
– А. Ну да. Точно. Господи, как же голова болит!.. И что ты там делал?
– Лавиния, узнаешь после завтрака, – перебил граф. – Потому что мне это совершенно неинтересно.
Графиня обиженно вздохнула. С похмелья она часто впадала в меланхолию.
– Да? Тебе ничего не интересно! Всё, что касается меня, тебе неинтересно! Вот… – Она всхлипнула. – Вот я умру… И… – Тут Рай поскорее сунул ей десерт – как злой собаке кость. Лавиния повела себя примерно как та собака – костью с удовольствием угостилась. А потом куда спокойнее продолжила: – А ты и не заметишь!