Цвет махаона
Шрифт:
– Что случилось, Билли? – встревожилась Джессика. – Ты выглядишь плохо. Не заболел?
Парень, до этого улыбавшийся дома, внезапно поменялся в цвете лица. Его затрясло и потянуло к стене слева.
– Бабушка, Биллу плохо! – закричала она.
Бенктон вновь начал видеть чёрно-бело, звон в голове усиливался, он рухнул на пол и начал орать. Виски, как сжимало в тисках. Девушка ходила из стороны в сторону, испуганно поглядывая на страдающего Билла. Она боялась к нему притронуться и что-либо сделать. Бабушка принесла таз с водой, обмочила в нём полотенце и приложила ко лбу парня. Тот изгибался, как горящий пластик, выл, будто что-то из него
Спустя мгновение, Билл успокоился. Он лежал на полу и бездушно смотрел в потолок. Его веки не закрывались, а ноги колотились в судорогах. Он не видел ни зелёных, ни синих, ни других цветов, всё было в одних серых тонах. Джессика нагнулась и спросила:
– Что с тобой?
– Она повесилась! – выдавил Бенктон, продолжая таращиться в белый потолок.
Джессика безмолвно опустила взгляд, подбородок запрыгал, а из глаз посыпались слёзы. Она начала бродить по дому. Бабушка Лиза продолжала прикладывать ко лбу парня влажное полотенце, шепча «Всё хорошо, милый! Всё обойдётся!» Джессика смахивала вымученные слёзы рукой. Она старалась держаться, но как только вспоминала Милу и Чарли, сразу же из груди вырывался рёв.
Спустя десять минут, Джессика подняла Билла и отвела в свою комнату. Парень не различал цвета и спотыкался. Ей он об этом не говорил. Бенктон не хотел её пугать и избегал лишних вопросов.
Через время звон из головы испарился. Билл умылся в ванной, и, как будто ничего не было. Его разум так же, как и ранее, стёр чёрно-белую жизнь. Он помнил, что ему открыла Джессика, а моргнув, уже сидел в её комнате. Билл рассказал, как всё случилось. Она не верила своим ушам. Ей Мила очень нравилась.
– Мне нужно идти! – расторг тишину Билл.
– Останься ещё, – просила Джессика.
– Нужно бабушке помочь…
– Я приду, – сказала Джессика.
– Вот ещё, – побеспокоился Бенктон. – Хромаешь!
– И что? Помогу с готовкой!
– Поправляйся!
В доме уже находились коллеги Милы, они пили текилу со льдом. Мистер Моррисон бегал из дома в дом. Он суетился, хотел помочь семье. Бабушка Роза периодически выбегала из кухни, чтобы сделать глоток вина, после чего возвращалась к готовке. Тело Милы нарядно одетое в её любимое красное платье лежало в гробу. Бабушка Роза омыла его ещё утром, а одеть помогли коллеги. Мила была похожа на спящую красавицу. Губы и ресницы накрашены, на щеках расстелился румянец, а лиловый след от удавки закрывало ожерелье одной из подружек. Лицо Милы было пугающе безмолвным, морщины спрятались под тяжёлым слоем пудры. На безымянном пальце левой руки перстень с бриллиантом, который бабушка Роза однажды сняла, пока та спала в пьяном угаре. Это был подарок отца Чарли. Мила не дожила до сорока лет сорок дней.
Суматошный вечер испытывал на прочность, бабушка ничего не успевала, так как еда на поминальный стол быстро уходила на закуску приходящим подружкам мамы. Странно, но те сначала грустили, а после выпитого стакана текилы начинали смеяться, общаясь на свои темы. Их вовсе не смущало, что рядом стоит гроб с телом Милы. В какую-то минуту одна из подруг захотела потанцевать и просила Билла включить музыку. Парень взбесился и начал силой выпроваживать этих подружек. Женщины были пьяны, возмущались и вели себя нахально, однако нехотя уходили.
Билл не спал уже вторую ночь. Он решил навести порядок в комнате, убрать свинарник оставленный коллегами матери и выкинуть лишний хлам. Наткнулся на клочок бумаги, выброшенный им в угол комнаты
«Почему они не сказали? – думал Бенктон. – Зачем он так относился к нам? Может быть, всего этого кошмара не было бы, объясни они это раньше!»
Билл считал, что после похорон нужно съездить в тюрьму к Джону. Он хотел получить ответы на свои вопросы.
– Джон сломал нашу жизнь! – истерически закричал парень, закидывая рукой волосы назад.
Бабушка не рисковала подходить к внуку. Она видела, что он не в себе. Билл за неделю потерял двух близких ему людей. Ему нужна тишина и свобода. Бенктон достал из холодильника бутылку бурбона и из горла отхлебнул треть. Сразу же побежал в туалет, откуда начали доноситься звуки отрыжки. Билл умылся, шатаясь пришёл обратно и выпил ещё немного. Он поставил бутылку на стол, развернулся и пошёл к выходу. Остановился в холле, посмотрел на гроб в комнате, фыркнул и покинул дом.
Обратно он вернулся только под утро. Парень снова примкнул к бутылке, но на этот раз Роза попыталась отнять её у него. Билл отпихнул бабушку и пригубил. Серым взглядом окинул кухню, а затем ужасно тихий холл и аккуратно, точно чего-то боялся, прошептал заплетающимся языком:
– Бабуль, пожалуйста, не трогай меня!
Она переживала за него. Не хотела, чтобы ещё и он ушёл в могилу, ведь алкоголь и так забрал двух родных за какие-то семь дней.
Дом был полон тех, кто хотел попрощаться с Милой. Вошла Джессика. Билл её не узнавал. Он оценивающе посмотрел на неё, скривил лицо, рыгнул и снова поднёс бутылку к губам. Девушку это напугало. Бабушка Роза подошла к ней, обняла и предложила пройти в комнату. Джессика, вопросительно вглядываясь в Билла, согласилась. Билл начал пить. Даже во время похорон Чарли он себя так не вёл.
– Вот она, наша красавица… – плаксиво сказала Роза, подходя к гробу, стоявшему посреди комнаты.
Глаза Джессики наполнились приторными слезами. Они словно не желали выплёскиваться, а застряли в ресницах. Девушка с трудом держала себя в руках, но как только услышала справа от себя плач бабушки Розы, тут же разрыдалась и кинулась ей на грудь. Цепь дёрнула всех гостей в эту минуту заплакать. Дом на мгновение погрузился в королевство слёз и всхлипываний.
Загромыхали настенные часы. Стальной раскат раздался во всеуслышание. Они пробили одиннадцать раз. Филип встал, откашлялся и громко уверенно произнёс:
– Так, сейчас все одеваемся и выходим! Поедем на кладбище!
Гости не спеша одевались, обсуждая между делом свои проблемы и жизнь. Джессика подошла к Биллу.
– Привет!
– Привет! – сказал он, взглянув на неё с прищуром.
– Ты так и будешь пить? Или поцелуешь меня? – возмущалась она.
– Думаю, стоит допить оставшееся, – взболтнув бутылку и посмотрев на остатки, сказал он.
Джессика никогда Билла таким не видела. От него жутко разило спиртным. Алкогольный шлейф, казалось, тянулся до Нилза. Его зрачки бегали из стороны в сторону, губы выпятились вперёд. Он поднял руку и потянулся к щеке Джессики, но девушка вмиг отскочила.