Цвет моего сердца
Шрифт:
– Эй, милый, заснул? Или греешь кашасу? Недостаточно горяча?
Спохватившись, Жайру покраснел и быстро отправил содержимое бокала в рот - в горле зажгло, схватился за сахар, но Иара, накрыла его ладонь своей, потянулась к губам...
Лимон, вишня и кардамон, аромат диких трав, жаркая ночь Паринтиса, глаза темнее этой ночи, шрам от стрелы в основании шеи под пальцами - Жайру исчез, взорвался, разлетелся на атомы. Вот он, ещё мальчик, бежит по маисовому полю за огромным цветастым змеем, мать смотрит вслед - улыбается, вытирая рукавом пот со лба - малыш,
– Юухуу, - присвистнул Сачи, вновь наполняя бокалы, - эй, парень, давай возвращайся!
Жайру пришёл в себя, заморгал, голова слегка кружилась: то ли от кашасы, то ли от поцелуя - неважно, все планы на фестивальную ночь были забыты. Да что там на ночь - на неделю, на год, на жизнь, все они остались там, за порогом, пустые, ненужные, лишние.
– Ведьмины чары, колдовской бриз,
Смертная пешка, новый каприз,
Предчувствие любви льётся по венам,
Погубит тебя, твоя королева...
– место за микрофоном заняла коротко стриженная женщина в откровенном платье с татуировкой огромного крокодила, ползущего со спины на плечи.
Жайру скользнул по певице взглядом, та заметила, поманила пальцем и хищно улыбнулась, облизнув губы. Улыбка её больше походила на оскал дикого зверя, так что парень непроизвольно вздрогнул. Крокодил на плече защёлкал пастью в приступе беззвучного хохота и Жайру резко встряхнул головой, пытаясь прогнать наваждение - не иначе, слишком много кашасы.
– Боишься Куку? Не бойся, не сожрёт, сегодня праздник, - Иара насмешливо прищурилась и послала женщине воздушный поцелуй, как давней подруге, - хочешь, познакомлю?
Кука? Ну конечно, какая вечеринка без этого пугала для непослушных детей, Жайру покачал головой, попытался отшутиться:
– Нет уж, спасибо. Боюсь, я не очень хорошо себя вёл, лучше бы мне ей не попадаться.
Иара внезапно посерьёзнела, пристально посмотрела на Жайру, словно знала все его грехи и промахи:
– Ты прав, милый, не очень. Грязные дела чистыми руками не делаются, так ведь?
Странная она всё-таки, - пронеслось в голове у парня, - вообще все они здесь ненормальные, заигрались в духов и демонов. Но разве это имеет хоть какое-то значение, когда мир рядом с ней мерцает, поёт, искрится. Да пусть хоть трижды странная, нелепая, сумасбродная, сумасшедшая, лишь бы не замолкала, лишь бы смотрела на него вот так, прямо в сердце, нечаянно прикасалась коленом. Лишь бы не отпускала...
Заиграла чувственная мелодия бразильского зука,
– Идём танцевать!
Иара просветлела, рассмеялась:
– Осторожно, милый, не отдави мне ноги!
Танцевать Жайру любил и умел, но по сравнению с Иарой чувствовал себя неуклюже неловким. Она же двигалась одновременно мягко и настойчиво, как волна, обнимала, прижимаясь всем телом, и ускользала, манила, вела за собой, увлекая всё глубже в толпу танцующих. Жайру боялся отвести взгляд хоть на минуту, потерять её среди этих чужих чудаковатых людей, выпустить руку. Всё вокруг слилось в разноцветном хмельном дыму - мелькание масок, огней, цветов, тепло сплетённых пальцев, голос:
– Пойдём отсюда, милый, я живу у реки...
***
Вспышки, всполохи, обрывки памяти - одноногий Сачи что-то кричал с террасы, а они, как дети, убегали по ночным улицами Паринтиса... Бронзовая кожа девушки, тепло её тела, дразнящий аромат волос...Иара, хохоча, скинула обувь - устали ноги, потащила Жайру к воде:
– Давай же, милый, не отставай, быстрее...
Луна - огромная, круглая, громкое пение небольших серых птичек - бем-ти-ви, бем-ти-ви, быть дождю... Два мира слились в один, силуэты домов качнулись и растворились в тёмном беззвёздном небе, город скукожился, сморщился, опал к ногам лохмотьями вылинявшей змеиной кожи. Сомкнулись над головами ветви могучих деревьев, застонала, зашумела сельва, недовольно ухнула сова, пара потревоженных оленей промчалась мимо. Шелестела листва, глухо и тревожно ревела Амазонка, а в воздухе огромным красным цветком распускалось чудо, дрожало, звенело, шептало на разные голоса. Весь мир - чудо, и жизнь, и молодость, и любовь, и они с Иарой, разве они не чудо?
И разве есть на земле кто-то счастливее?
– Стой, Иара, ты забыла туфли!
– Жайру обернулся, нахмурился - позади одна цепочка следов...
– Тсс, тише, всё будет хорошо, всё теперь будет хорошо...
– приподнялась на цыпочках, обхватила руками, нырнула в душу. В первый раз назвала по имени, пропела по буквам, - Ж-а-й-р-у...Иди ко мне, милый.
Тёмная вода захлестнула щиколотки, поднимаясь всё выше.
***
Жайру пришёл в себя на берегу, тонкая рубашка прилипла к телу, на джинсах расплывались грязные бурые пятна. Расклеившиеся кроссовки сиротливо валялись рядом. Разве бывает дождь в конце июня? Бем-ти-ви...Он обхватил руками голову, вспомнил, вскочил. Хлопнул по правому карману джинсов, судорожно вывернул его наизнанку - пусто. Неожиданно стало легче. Уже не боясь испачкаться, сел прямо в жёлтую речную глину и, запрокинув голову, подставил лицо под дождь. Шею что-то царапнуло. Нащупав на груди ожерелье из ракушек и намокших перьев, Жайру крепко сжал его одной рукой и закрыл глаза.