Цвет надежды

Способина Наталья

— Если ты захочешь открыть комнату к шести утра, тебе придется приступить к этому прямо сейчас.

Драко остановился и оглянулся на мать. В его глазах горела ярость. Встретившись в ее взглядом, он опустил голову.

— Прости, я не должен был…

Не договорив, юный представитель рода Малфоев начал разгребать последствия учиненного им самим безобразия — снимать запирающие заклятия. Нарцисса молча наблюдала за сыном. По реакции обоих Гермиона поняла, что такая открытая вспышка ярости для Драко Малфоя была поистине редким явлением. Она не могла знать

наверняка, но, как ей показалось, Нарцисса видела это в первый раз.

— Драко, я же говорила, что ты не должен был…

— Мам, — голос и взгляд Малфоя были совершенно спокойны словно это не он здесь буйствовал две минуты назад. — Все будет хорошо, — членораздельно произнес он.

— Твое последнее посещение фехтовальной комнаты перед отъездом в лагерь закончилось, мягко говоря, нехорошо, — упрямо проговорила Нарцисса.

— Откуда ты знаешь? — резко спросил сын.

— От домовых эльфов, которые лечили тебя.

— Черт! Это все ерунда, они просто соврали.

— Драко, домовые эльфы не врут, они просто не умеют. Да и ты, если на то пошло, тоже. Что там произошло? Я должна знать.

— Мам, ну зачем тебе это? Ничего интересного, правда.

— Драко Регулус Малфой! Я — твоя мать. Да, я была ею лишь номинально все семнадцать лет твоей жизни, и ты вправе наказывать меня за это. Но два месяца назад я поняла, что у меня есть близкий человек, которому я нужна и который мне нужен. Я обязана знать, что происходит с тобой. Я хочу это знать, и если ты немедленно не скажешь правду, я сейчас же сниму твои чертовы оставшиеся коллопортусы и отправлюсь на рандеву с Темным Лордом, которое ты так опрометчиво отменил.

Говоря эту гневную тираду, Нарцисса наступала на сына, тыча ему пальцем в грудь. Драко опешил.

— Обычное круцио, — недовольно пробурчал он. — На рандеву только не надо. Между прочим, это шантаж!

Было видно, что его до глубины души поразили слова матери. Он явно не ожидал такой откровенности и такого яростного проявления материнских чувств с ее стороны. Так не вязалось это с обычной холодностью и сдержанностью. Но уж если Драко Малфой был ошарашен, что же говорить о Гермионе. Ее поразила все сцена от начала до конца. Начиная с яростной материнской атаки и заканчивая фразой «обычное круцио». Дурдом какой-то! Они словно говорили о паре шлепков по мягкому месту.

— Ты обманываешь, — уже спокойнее произнесла Нарцисса.

Сын вопросительно поднял бровь.

— От круцио не остается следов, — пояснила она, — ты же был весь в порезах, некоторые из которых так и оставили следы, несмотря на все старания эльфов.

— Я не обманываю, — подойдя к окну и посмотрев на звездное небо, устало проговорил Драко Малфой. — Просто в зале был разбит витраж, и на полу оказалось много осколков.

Послышался судорожный вздох Нарциссы, а у Гермионы все поплыло перед глазами. Она читала описание действия этого заклятия. При его применении не было разницы: сильный человек или слабый. Не было человека вообще. Было лишь тело раненого животного, которое, упав, корчилось в агонии. Сильный мог разве

что продержаться чуть дольше.

На полу оказалось много осколков.

У Гермионы закружилась голова. Ее мозг отказывался воспринимать подобную жестокость. Открыв глаза, она заметила, что Драко обернулся к Нарциссе, а та зябко ежится, обхватив себя за плечи.

— Как дела у Марисы? — сменил он тему.

Несколько минут тишину нарушал лишь треск дров в камине. А потом Нарцисса подняла голову и улыбнулась.

— У нее все здорово, — весело проговорила она.

Драко улыбнулся в ответ.

Гермионе стало дико. Как можно так быстро переходить от ужаса к веселью? А потом она поняла: только при таком отношении к жизни можно было спасти свой разум в этом страшном доме.

— Садись, я поищу тебе что-нибудь теплое, — проговорил Драко и указал Нарциссе на кровать.

Та села и принялась расстегивать босоножки.

— Представляешь, мы с Марисой ходили в маггловское кино, — ее лицо оживилось, и она вновь стала похожа на девчонку. Драко, улыбаясь, смотрел в ее сверкающие глаза.

— Там было очень здорово. Я не знаю, как они это делают, но на стене висит экран, и на нем движутся люди. Что-то вроде колдографии. Только они двигаются долго. Говорят что-то, делают.

— Глупость какая, — со смехом сказал Драко.

— Никакая не глупость! — заспорила Нарцисса. Ее щеки раскраснелись, и она увлеченно жестикулировала.

Драко, все еще улыбаясь, направился к шкафу.

— Мы смотрели кино ужасов. Там были монстры, похожие на наших соплохвостов, только страшнее.

— Что может быть страшнее соплохвостов… А-а-а!

Увидев Гермиону, Малфой шарахнулся от шкафа. Та вовремя спряталась за мантии. Ну как можно было опять про нее забыть?

— Что случилось? — удивилась Нарцисса.

— У меня просто слишком живое воображение, — держась за грудь, пытался прийти в себя Малфой. — Тут мантия упала.

Нарцисса рассмеялась. А Гермиона подумала, что она в этом шкафу будет для Малфоя похуже душек-соплохвостов. Бесцеремонно отодвинув девушку, Драко снял с вешалки теплую мантию и, не глядя на Гермиону, закрыл дверцу шкафа. Девушке осталось лишь наблюдать, как Малфой направляется к Нарциссе и набрасывает мантию ей на плечи.

— Знаешь, что я нашла у Марисы? Не поверишь!

— Поверю! — торжественно пообещал Малфой.

— Твои детские колдографии, хочешь посмотреть?

— У меня были детские колдографии? — удивился юноша.

«У меня было детство?» — слышится Гермионе в этом вопросе.

Нарцисса вмиг посерьезнела.

— Драко, не говори так, конечно, были. То, что их нет в этом замке, еще не значит…

— Да-да, знаю. В этом замке меня увековечат лишь в дурацком пыльном портрете, когда совершу деяние, достойное семьи Малфоев. А потом буду веками взирать на своих сопливых потомков и пугать их злобным хохотом. Хотя, с такими темпами, моих потомков подобной ерундой не испугаешь. Да их, пожалуй, у меня и не будет, — решил Малфой. — Меня прибьют раньше, чем увековечат.