Цвет надежды

Способина Наталья

— Давай помогу! — нетерпеливо предложила Нарцисса, понаблюдав за его мучениями пару минут. Девушка подошла ближе и начала ловко распутывать затянувшийся узел изящными пальчиками. Ее распущенные волосы почти касались лица юноши. Просто рюкзак остался лежать на его коленях, и Нарцисса совсем не обратила внимания на то, как близко подошла. Сосредоточенное лицо, чуть нахмуренный лоб, нервно закушенная нижняя губа. Вдыхая легкий аромат ее духов, Ремус Люпин в очередной раз удивился несправедливости. Как такое неземное создание можно отдавать в лапы этого жесткого человека? Даже если Малфой не будет ее обижать, что само по себе маловероятно, он никогда не сможет сделать ее счастливой. За несколько коротких

бесед с этой девушкой Люпин отчетливо понял, что критерием счастья Нарциссы Блэк никогда не смогут стать дорогие украшения и шикарный дом. Нет! Он вспомнил колдографию, за разглядыванием которой не так давно застал Бродягу.

Юная девушка стоит на берегу озера и со счастливой улыбкой корчит веселые рожицы в объектив. Ее удивительные волосы треплет ветер. Подол платья разорван, а на коленке красуется кое-как наклеенный пластырь: кривой, непонятного цвета. Она почему-то босиком. Но все эти мелочи едва заметны. Все затмевает яркая счастливая улыбка. Глядя на нее, кажется, что ничего страшного в нашем глупом мире просто не может произойти, пока не погаснет эта улыбка. Юная девушка… Вестница радости и добра.

Люпину никогда не доводилось видеть Нарциссу Блэк такой. А Сириусу доводилось. Ремусу в тот день как никогда стала понятна привязанность друга. Она была самой необыкновенной девушкой, которая только могла появиться на свет. И Люпин не видел ничего более красивого, чем эта простая колдография. Секрет был прост: Сириус Блэк видел ее такой удивительно красивой и такой беззаботно счастливой. Магия любви… Разгадка сущности Нарциссы Блэк была проста. Только юноша, смотревший в тот летний день сквозь объектив своей фотокамеры, мог сделать ее счастливой. Ни деньги, ни платья… Только он.

Люпин поднял голову и встретился с внимательным взглядом. Оказывается, борьба с завязками была окончена, и Нарцисса вот уже какое-то время нетерпеливо смотрела на него, ожидая дальнейших действий. Ремус Люпин моргнул, чтобы прекратить гипнотическое воздействие этих глаз, и смущенно опустил взгляд к своему рюкзаку. Краем глаза он заметил, что девушка в нетерпении перекатывается с носка на пятку. Он начал лихорадочно рыться в рюкзаке. Наконец на свет были извлечены письменные принадлежности: кусок пергамента, перо и чернильница. Нарцисса быстро схватила их и устроилась за ближайшей партой. Люпин невольно улыбнулся этой порывистости. До чего же разной она могла быть: холодная и сдержанная, импульсивная и порывистая, язвительная и жестокая, чуткая и трогательная. Почему-то казалось, что в условиях ее будущей жизни, одна часть ее натуры исчезнет, растворится в догмах и предрассудках. Было безумно жалко.

Нарцисса подняла голову и встретилась с его внимательным взглядом:

— Прости, я забыла сказать «Спасибо», — смущенно улыбнулась она.

Люпин улыбнулся в ответ и только рукой махнул.

Нарцисса опустила голову и стала смотреть на пергамент.

Ей хотелось написать так много. Сказать, наконец, как сильно она любит, как он нужен, как важно его присутствие для нее в эту последнюю неделю, как…

Девушка обмакнула перо в чернильницу, и на чистый лист пергамента легли аккуратные строчки:

«Привет.

Выздоравливай, пожалуйста, быстрее.

Очень тебя жду.

".

Нарцисса посмотрела на свое творчество и усмехнулась. Да уж! Рассказала все, что хотела. Все было не то и не так. Просто ей было важно видеть его глаза, когда она скажет ему все, что так жжет душу. Нет, она скажет сама: губами, руками, сердцем. Такое не должна передавать безликая записка.

Девушка подняла голову и посмотрела на Люпина.

— Так себе получилось. Остальное я надеюсь сказать при встрече.

Люпин вздохнул. В эту минуту он позавидовал Сириусу. Здравый смысл подсказывал, что завидовать нечему, но

сердце отказывалось его слушать. Перед ним сидела удивительная девушка, которая… любила. Это было видно невооруженным взглядом. Для самого Ремуса Люпина путь в это царство закрылся еще в раннем детстве. Страшные клыки оборотня закрыли его раз и навсегда. Юноша знал, что ему суждена жизнь одиночки. Это значит: никто никогда не полюбит, не будет семьи. Хогвартс дал ему друзей, и Люпин был благодарен всей душой. Юным мальчишкам все это казалось забавным приключением. Но чем старше становился Ремус Люпин, тем отчетливей понимал свою отчужденность и непохожесть. Любовь — это вера. А ему никто не сможет верить. Ремус до сих пор помнил ужас в глазах Лили Эванс, когда та случайно услышала его с Джимом разговор и поняла, кто он на самом деле. Тогда Лили просто убежала. Ей понадобилось время, чтобы принять. Но все же она необыкновенная девушка, потому что позже нашла в себе мужество понять Ремуса и всеми силами старалась втянуть его в нормальную жизнь. Иногда Люпину казалось, что она заботится о нем даже больше, чем о Джиме. Но это только казалось. Огромного сердца Лили хватало на всех, кроме девушки, сидящей сейчас напротив старосты Гриффиндора.

Лили ненавидела Нарциссу Блэк. Она отказывалась понимать Сириуса. А Люпин очень хорошо понимал. Нет, он не мог сказать, что влюблен в Нарциссу. Он не должен испытывать это чувство. Он свыкся с этим. Просто он завидовал Сириусу, когда осознавал, что это противоречивое сердечко бьется только для него, ради него и о нем. Люпин отдавал себе отчет в том, что ничего хорошего эта любовь не принесет ни другу, ни этой девушке. Завидовать нечему — у них отнимают самое важное, частицу себя. Но завидовал. Потому что у них хоть и в прошлом, но было что-то самое важное, а у него не будет никогда.

Люпин вздохнул, посмотрев на Нарциссу, спрыгнул с парты и взял из ее руки протянутый листок.

— Сириус очень обрадуется.

Нарцисса улыбнулась.

— Неделя. Почему мне так не везет?

Люпин не понял вопроса, но на всякий случай пожал плечами.

Нарцисса протянула ему перо и чернильницу.

— Спасибо тебе за все.

— Пожалуйста. Если бы в моих силах было тебе помочь…

Нарцисса снова улыбнулась и направилась к выходу. Сняв запирающее заклятие, она обернулась:

— Ты очень хороший человек, Ремус. Всегда помни об этом.

С этими словами девушка вышла из кабинета. Люпин какое-то время смотрел на закрывшуюся дверь. Она сказала это. Несколько простых слов, и камень на сердце потерял часть своего веса.

* * *

Вторник. Среда. Четверг.

Безликие одинаковые дни. Скучные уроки, на которых профессора тщетно пытаются завладеть ее вниманием. После них — обед, на котором вопреки здравому смыслу она периодически поглядывает на противоположный стол в безумной надежде, что именно сейчас место рядом с Джеймсом Поттером окажется занято. Уроки. Сидение по вечерам в комнате Люциуса. Странное, непонятное. Они почти не разговаривают. Он укладывается на кровать с учебником по какому-нибудь предмету, она пытается делать домашнее задание, сидя за его письменным столом.

Перешептывания в гостиной каждый раз при ее появлении… Глупые вопросы Белинды из серии «ну как?»…

Все раздражает и злит. Хочется достать волшебную палочку и наложить на всех парочку заклинаний, чтобы они исчезли, растворились. Она будто не живет эти несколько дней. Ожидание неотвратимого заставляет сердце сжиматься. Но чем тяжелее на душе, тем спокойнее черты ее лица. За эти несколько дней она словно покрывается непрозрачной маской спокойствия и равнодушия. Юная Нарцисса Блэк проводит генеральную репетицию всей своей последующей жизни.