Цвет счастья
Шрифт:
Мысленным взором Шарлотта видела всю безвыходность своего положения и, что самое ужасное: что ей некого в нем винить, кроме себя самой. Она не должна была делать то, к чему ее принудил тот мужчина, судья. Она могла бороться за Антуана честно. Так зачем? Что случилось с некогда сильной девушкой, которую всегда было не так-то просто загнать в угол? События прежних лет превратили ее в бледное отражение самой себя? Или она устала от вечной борьбы? Жизнь никогда ничего ей не давала просто так. Когда очередь дойдет до нее? Если верить словам ее рано ушедшей матери, то очередь дойдет до каждого. Или это лишь то, что внушают себе все, кому это необходимо?
Жили
Она ведь только хотела, чтобы их с Антуаном оставили в покое. В то же время она знала, что в этом мире от них с мальчиком не отстанут. Кто-то придет. Однажды. И попросит свидетельство об усыновлении. Возможно, уже завтра.
Как совершение правильного поступка оказалось неправильным? Разве это не значит, что с миром, в котором она живет, что-то не так?
Шарлотта была из простой семьи и знала, что на жизненном пути постоянно встречаются изматывающие отрезки, прохождение которых требует огромных усилий. Которым свойственно нечто изнурительное, по которым идут без карт, указателей и заранее обозначенных маршрутов, часто даже против собственной природы. Однако она также знала, что такие отрезки неизбежны. И если получается остаться собой, то в какой-то момент даже самые сложные шаги становятся прекрасны в своей последовательности, а отдельные станции объединяются в одну сплошную линию жизни. Поначалу едва узнаваемую, словно теряющуюся вдали, но если удается осознать необходимость отдельных точек или хотя бы принять их и увидеть в них мост к следующему отрезку жизненного пути, то можно оставить после себя неизгладимый след, выходящий за рамки простого, земного. В этом Шарлотта не сомневалась.
О том, чтобы сократить трудный путь и обратиться за помощью к государству, не шло и речи. Наличие у Антуана свидетельства о рождении и отсутствие у Шарлотты документов об усыновлении разрушило бы все ее мечты.
Однако постоянно испытывать страх и сомнения, что Антуана могут забрать в детский дом, было больше невыносимо. Оставался лишь один вариант. Но вскоре Шарлотта засомневалась, возможно ли вообще после всего случившегося построить для них с Антуаном ту новую жизнь, о которой она мечтает. Она чувствовала себя окруженной следами прошлого. Запертой в своей истории, которая, словно зеркало, напоминала некогда уверенной в себе девушке о том, что ей никогда из нее не вырваться.
Она вышла из дома и села на край колодца, глядя вдаль. Пейзаж сверкал в нежном утреннем тумане, словно обещание. Может ли все наладиться?
Жемчужины росы на цветах и листьях. Почти забытый голос, шепчущий, что никогда нельзя подчиняться тому, что было, и тому, что сделано. Что всегда нужно верить в себя и в то, что в любой точке жизни можно стать кем угодно, если только осмелиться и не повторять того, что сбило с правильного пути. Голос, шепчущий в ухо, что жизнь всегда дает возможность загладить свою вину. Пусть часто и не перед
Ей нужно положить конец старой жизни, чтобы суметь начать новую. Остаться на том же месте – значит позволить боли и сожалению, словно сорнякам, заглушить свою душу, а так может прорасти лишь стыд и отчаяние.
Подменив детей, Шарлотта неправильно поступила с некоторыми людьми. В судьбы многих она вмешалась. Даже ее жизнь, вероятно, ухудшилась. Теперь ее обязанностью было улучшить хотя бы жизнь Антуана. И она поклялась себе: даже если в поисках дома ей придется объехать с мальчиком весь мир, она это сделает.
Как часто она слышала от своей бабушки: «В молодости мы воображаем будущее, о котором мечтаем. В старости – выдумываем прошлое, которого у нас не было».
Шарлотта не хотела, чтобы ее план оставался мечтой. Ни для нее самой, ни для Антуана. Ей не хотелось в старости стыдиться всей своей жизни.
Этот план не был побегом с целью натянуть на себя образ невинной женщины в другом месте. Его целью была привлекательная жизнь, в которой они и в самом деле смогут пожинать плоды возможностей, чтобы обеспечить Антуану достойное будущее.
В этот мир нет простого пути, Шарлотта знала наверняка. Но она его найдет. Однажды. Она сможет дать им обоим другую, более легкую жизнь.
Глава 17
– Антуан, – сказала Шарлотта, – мы уезжаем.
– Куда?
– Подальше отсюда.
– Почему?
Шарлотта не ответила.
– Почему? – повторил Антуан.
– Потому что это наш шанс зажить той жизнью, которой мы хотим.
Антуан не понял, но кивнул. Он доверял Шарлотте. Последние два года, что бы она ни решала, все шло ему на пользу. Она села перед мальчиком на корточки, положила руки ему на плечи и сказала:
– Наши души похожи на деревья и на птиц одновременно. Им необходимы глубокие корни, которые удержат их даже в непогоду, обеспечат их питанием, чтобы они не начали умирать посреди жизни. И им необходима свобода, чтобы упорхнуть к мечтам. А пустить корни можно только в подходящей почве. Расправить крылья – только когда мы свободны от бремени.
Антуан снова не понял, но снова кивнул.
Шарлотта относилась к нему серьезно. Она говорила с ним, как со взрослым, а не как с ребенком. Ему это нравилось.
После минутного молчания он спросил:
– Там, куда мы поедем, я буду как другие?
– Это как?
– Как другие. Как другие дети.
– Не понимаю, почему ты так хочешь быть как другие, если ты хорош таким, какой ты есть. К тому же ужасно утомительно вести себя так, будто ты кто-то другой. Но если ты о том, чтобы заниматься тем же, чем занимаются другие дети – ходить в школу, – то да, будешь.
Антуан улыбнулся. В последние годы он часто обращал внимание на детство других мальчиков и девочек, которое казалось ему недостижимым. Это касалось не каких-то грандиозных вещей, а вполне повседневных, таких как школа. Или не настолько потертая одежда, что вот-вот разойдется по швам. Шарлотта все видела. Хоть они и не обсуждали то, почему Антуан не ходит в школу, как другие дети, своим тонким чутьем он понимал, что это ради защиты их маленькой семьи.