Цвет снов
Шрифт:
– Слушаю.
Мои кулаки сжались. – Рик? Это Джесси.
Последовала долгая пауза, и я услышал скрип и щелчок закрывающейся двери. – Привет, – сказал он. – Мама сказала мне, что ты можешь позвонить.
Я сел. – Да. Она была удивлена, услышав меня.
– Я тоже удивлен, – сказал Рик. – Но я рад. Приятно слышать твой голос, Джесси. Я серьезно.
Он говорил совсем не так, как раньше. Во–первых, Рик, которого я помнил, никогда бы не сказал мне ничего столь доброго и сентиментального. Кроме того, в его голосе было
– Мне тоже приятно снова услышать твой голос. – Я посчитал, что будет правильным так сказать.
– Значит, мама рассказала тебе о моих раковых страшилках, – сказал он.
– Да. Мне было жаль это слышать. Но сейчас у тебя все в порядке?
– У меня все очень хорошо, – ответил он. – Вообще–то, лучше, чем когда–либо. Это может звучать безумно для тебя – для любого, кто не прошел через то, что я прошел, но когда что–то подобное происходит с тобой, иногда даже практически благодарен за это. Это открывает глаза ... ты знаешь.
Мой желудок сжался, потому что именно эти слова произнесла Надя, когда мы сидели на скамейке у реки.
Внезапно я почувствовал себя аутсайдером в этом переживании, которое они разделяли – переживании, о котором я ничего не знал.
Ну, или все–таки знал. В своей работе я ежедневно видел вещи, которые большинство людей никогда не видят.
Но все же я почувствовал укол ревности при мысли, что у Рика и Нади было взаимное понимание чего–то настолько глубокого.
– Я рад, что ты в порядке, – сказал я. – И я слышал, что ты ушел с работы?
– Да. Я знаю, это звучит банально, но я должен был выйти из той крысиной гонки в Лос–Анджелесе. У меня было достаточно денег, отложенных на инвестиции, и Кристина хотела поселиться поближе к своим родителям, поэтому я продал квартиру. Мама рассказывала тебе о Кристине?
– Она упоминала ее, – сказал я. – Поздравляю.
– Спасибо. Она удивительная женщина. Надеюсь, ты когда–нибудь с ней познакомишься.
– Это было бы неплохо, – ответил я, опять же, потому что это было правильно сказать. – Послушай, настоящая причина, по которой я звоню... – я запустил пальцы в волосы. – Мне нужно поговорить с тобой о твоей дочери.
– Ты имеешь в виду Эллен? – Он на мгновение замолчал. – Мама сбросила на тебя много бомб, не так ли?
Я постучал пальцем по колену и задумался, как я собираюсь затронуть эту тему. Оглядываясь назад, я думаю, что мог бы выкачать из него информацию и заставить его рассказать мне все то, что он, возможно, не сказал бы иначе, но я не мог заставить себя подставить его таким образом. Несмотря ни на что, он все еще был моим братом.
– Насчет этого... – начал я. – Когда я позвонил маме и папе, я уже знал, что ты подаешь на мать в суд за опеку. Поэтому я и звоню тебе сейчас.
– Как ты узнал об этом? – спросил Рик.
Поднявшись на ноги, я прошел на кухню и прислонился
Кофейник за моей спиной громко булькнул.
– Как, черт возьми, это случилось? – спросил Рик. – Они тебя выследили? Или это просто совпадение?
– Это не было совпадением, – сказал я ему. – Мне позвонила Диана. Каким–то образом она узнала, что я твой брат и живу здесь. Она хотела задать мне несколько вопросов.
– О чем она тебя спрашивала? И что ты ей сказал? – Дрожь в его голосе исчезла. Теперь он говорил точно так же, как Рик, которого я помнил.
Агрессивный. Оборонительный. Полный решимости победить.
– Она и Надя хотели знать, почему ты передумал и захотел вмешаться в жизнь Эллен. Я сказал им, что не могу ответить на этот вопрос, потому что не разговаривал с тобой много лет, но теперь, после разговора с мамой и папой, я думаю, что понимаю это.
– Ты ничего не понимаешь, – ответил он. – Это невозможно.
– А почему бы и нет?
– Потому что ты не прошел через то, через что прошел я.
– И ты многому научился, – сказал я с нескрываемым сарказмом.
– Вот именно.
Я покачал головой. – Может быть, мне не нужна смертельная болезнь, чтобы знать то, чего ты не знал раньше. Может быть, я всегда знал, что значит заботиться о людях.
– Мне не все равно, – сказал Рик. – В этом–то все и дело. У меня есть дочь, и я должен быть частью ее жизни.
– Я не спорю с тобой, – возразил я, желая оставаться рациональным в этом вопросе, – но задумывался ли ты о том, что разобьешь сердце маленькой девочки, когда заберешь ее от матери?
Рик выдохнул. – Ты все еще упускаешь главное. Все знают, что самое главное–это то, что лучше для ребенка, и у меня нет сомнений в том, что мы с Кристиной будем лучшими родителями в долгосрочной перспективе. Я не собираюсь вдаваться во все причины – мы можем сделать это в суде – но, конечно, если ты встречался с Надей, ты знаешь, что она тикающая бомба. То, что у нее проблемы с сердцем – это только верхушка айсберга. Она также мать–одиночка без образования и плохой историей отношений с жестокими мужчинами. Ты знаешь, какое у нее было воспитание? Она росла в приемных семьях, а потом ее бросил отец–алкоголик. Она будет ужасной матерью.
Рику повезло, что он был на другом конце страны, потому что если бы мы были в одной комнате, я бы снова сломал ему нос.
– Она ни в чем не виновата, – сказал я. – И ты мог бы подумать, что, может быть, она многому научилась из всех этих трудностей? Больше, чем ты можешь себе представить? Если уж на то пошло, ты ничего не знаешь о Наде, – сказал я. – Ты никогда не видел ее с Эллен. Ты даже никогда не встречался с Эллен.
– Я знаю Надю лучше, чем ты, – выплюнул Рик. – Ради всего святого, ты же только что с ней познакомился.