Цвет страсти – алый

Холт Черил

– Что? – Мэри повернулась к нему лицом.

Алекс направился к ней, и она определила, что он прихрамывал. Но Мэри взяла себя в руки, отказываясь размышлять о том, что с ним случилось, или расспрашивать его. Она не собирается тревожиться о нем! Ни за что на свете!

Алекс вновь взглянул на нее, но он был так взволнован, что не мог начать разговор, а она не собиралась помочь ему. Он принес ей столько горя, что у нее не осталось сочувствия и она не могла проявить простую вежливость.

Он

начал ласкать ее щеку, поразив ее этим жестом. Рука Алекса дрожала, словно от слабости, и она отшатнулась.

– Извини, – попросил он. – Ты можешь простить меня?

– Ты… ты извиняешься? – Это было последнее, чего Мэри могла ожидать.

– Я так отвратительно относился к тебе.

– Это да. Ты вел себя по-свински.

Мэри не хотела его раскаяния, не могла выносить его извинений. Если он испытывал угрызения совести, как она могла продолжать сердиться?

– Ты всегда была добра ко мне, – сказал он, – мирилась со всеми моими недостатками, а я использовал тебя. Я использовал свое преимущество перед тобой.

– Да, это так.

– Мне бы хотелось вернуться во времени назад и все изменить. Меня следовало бы высечь за то, как я обращался с тобой.

Мэри была смущена и не представляла, что ответить. Много раз она позволяла себе фантазировать, какой будет их встреча, но ни в одном из сценариев, которые она сочиняла, – большинство из них кончались фиаско! – он не был таким сокрушающимся и кающимся.

Алекс молил о прощении? Отлично, он получит его.

– Я прощаю тебя, – резко ответила она. – Теперь уходи и оставь меня в покое.

Алекс покачнулся, словно лишился сил и мог вот-вот упасть, и, не думая, она бросилась вперед и обняла его, приняв его вес на свои хрупкие плечи. Ей пришло в голову, что они снова вернулись к прежним отношениям. Она олицетворяла силу и стабильность, и во время их короткой связи он опирался на ее постоянство.

– В чем дело? – воскликнула молодая женщина. – С тобой все в порядке?

– Можно я сяду? – спросил он. – Путешествие было довольно утомительным, и я не очень хорошо себя чувствую.

– Конечно, конечно, – успокоила она своего возлюбленного, озадаченная больше, чем когда-либо, тем, чего она хочет. Когда она повела его к дому и в прихожую, усадила на кушетку и подставила под ноги табуретку, казалось естественным, что она ухаживала за ним, снова ухаживала.

Она села рядом, и он пробормотал:

– Я не мог прийти за тобой… Я очень хотел, но…

Он говорил об их безумном плане побега в Шотландию, а она не могла обсуждать его. Ей было слишком стыдно.

– Давай не будем больше говорить об этом.

– Я должен все объяснить, – настаивал он. – Когда я не приехал за тобой, что ты должна была подумать? Мне безумно хотелось узнать.

Она не собиралась лгать

или облегчить ему признание.

– Я думала, что заблуждалась, что мужчина, подобный тебе, никогда не женится на такой женщине, как я. Я была дурой, подумав, что все может быть по-другому.

– Мужчина, подобный мне… – пробормотал он и усмехнулся. – Словно я какой-то высокомерный и надменный аристократишка! Ты понимаешь, что я действительно за человек, Мэри?

– Да.

– Нет, ты не имеешь ни, малейшего представления. Именно поэтому я и дорожил твоим обществом. Ты видела во мне кого-то, кто не существовал в действительности. – Алекс вздохнул. – Я – пьяница, Мэри. Отвратительный, жалкий пьяница. Я пошел на войну и получил отвратительный шрам на лице, тогда как многие мои коллеги погибли или потеряли руки и ноги, и с тех пор я проявлял малодушие, не в состоянии приспособиться к окружавшему меня миру.

– Твои привычки были отвратительными. – Алекс устало усмехнулся:

– Ты все такая же добрая, но если бы ты вышвырнула меня на улицу, это было бы именно то, чего я заслуживаю.

– Я никогда не могла бы выгнать тебя, – жалобно призналась она.

– Хочешь услышать, где я был и что делал, когда мы должны были сбежать?

– Нет! – Какими бы деталями он ни собирался поделиться с ней, она была не в состоянии выслушать их.

– Меня обманули, – начал он, несмотря на ее просьбу воздержаться от рассказа. – Я играл, и, когда напился до чертиков, меня оскорбила и ограбила банда головорезов. Тогда, когда мы должны были ехать с тобой в Шотландию, я умирал в каком-то преступном логове, после того как меня ударили ножом в грудь и я едва мог дышать…

– Ударили ножом!

– …и если бы Майкл не приехал за мной, не могу сказать, чем бы все это окончилось.

– О, Алекс… – Что она должна сказать? Мэри не могла решить, поэтому сдержала готовые вырваться слова.

– Я бросил пить, Мэри. Я поклялся Майклу и теперь клянусь тебе, что больше не выпью ни капли.

– Отлично. Вино убивало тебя.

– Я также больше не играю. С этим покончено.

– Я так рада.

– Я намерен открыть новую страницу. Я хочу показать тебе, что могу стать человеком, каким ты меня представляла.

– Тебе не нужно очень стараться, – снизошла Мэри. – Я была убеждена, что за твоей разгульной внешностью скрывается джентльмен.

– Хотя бы в один из моих пьяных загулов я говорил, что люблю тебя?

– Нет. – Однажды у Алекса вырвалось что-то в этом роде, но она не поверила ему, и в момент этой их поздней встречи не была уверена, что готова услышать нечто подобное.

– Тогда я скажу тебе сейчас: я люблю тебя, Мэри Барнетт Ливингстон. Ты выйдешь за меня замуж?

– Что? Ты сошел с ума?