Цвет сверхдержавы - красный. Трилогия
Шрифт:
– Запишите это русское выражение, - сказал он переводчику.
– На совещаниях оно мне пригодится.
– К сожалению, господин Первый секретарь, осуществить вашу идею может оказаться не так просто.
– продолжил президент.
– Даже средневековые короли были вынуждены считаться со своим окружением, а уж президент демократической страны - тем более. Разве что у вас, коммунистов, иначе?
– У нас это ещё сильнее выражено. В СССР коллективное руководство, все решения принимаются голосованием.
– Гм? А мне говорили, что дядя Джо решал все вопросы сам, единолично...
–
– Сейчас этого нет. На самом деле сейчас в нашей политической и общественной жизни очень многое меняется. Вы будете удивлены, если ознакомитесь ближе с жизнью советского народа. Большинство русских - очень добрые и простые в обращении люди, они любят посидеть за праздничным столом, хорошо поесть, немного выпить... Но больше всего они хотят жить в мирных условиях.
– Мне бы для начала хотя бы адекватно оценить уровень вашей агрессивности, - вздохнул президент.
– Завтра я собираюсь поставить на обсуждение свою концепцию "Открытого неба". Хотелось бы знать предварительно, что вы думаете по этому поводу?
– Сама идея взаимного контроля нам нравится, - осторожно сказал Хрущёв.
– Но вы же понимаете, что в современных условиях даже один самолёт может одной бомбой уничтожить миллионы людей. А ваши и наши дальние разведчики сделаны на базе бомбардировщиков. На локаторе любой самолёт выглядит как светящаяся точка. Как мы можем быть уверены, что очередной вторгшийся в наше воздушное пространство самолёт несёт только фотоаппараты, а не атомную бомбу?
– Я вас понимаю, - кивнул Эйзенхауэр.
– Мы сформулировали наши предложения и сообщим их завтра на пленарном заседании, - сказал Хрущёв.
Свою концепцию Эйзенхауэр изложил на официальном заседании на следующий день. Он предлагал легализовать полёты разведывательных самолётов всех заинтересованных сторон над всей территорией США, СССР, Западной и Восточной Европы, чтобы установить постоянный контроль над развёртыванием вооружённых сил и иметь возможность заранее предсказывать готовящуюся агрессию.
С ответным предложением выступил Косыгин, как глава делегации СССР.
– Советское правительство понимает пользу объективного взаимного контроля для снятия взаимной напряжённости и недоверия между нашими странами, и в принципе согласен с идеями, высказанными президентом, - сказал Косыгин.
– Но советская сторона обеспокоена собственной безопасностью, и потому настаивает на выполнении ряда условий. Для их обсуждения мы предлагаем создать четырёхстороннюю согласительную комиссию.
– Каковы условия советской стороны?
– спросил Эйзенхауэр.
– Первое. Мы должны быть уверены, что самолёт-разведчик, используемый в миссии "открытого неба" не несёт оружия, - ответил Косыгин.
– Поэтому мы предлагаем, чтобы самолёты миссии постоянно базировались в стране, которую они контролируют. СССР готов выделить для их базирования две базы, по одной в западной и восточной части страны. Для контроля Восточной Европы будет достаточно одной базы в Восточной Германии. Контролировать Западную Европу можно с базы на территории Франции. Также необходимо
Условие базирования в контролируемой стране для СССР было ключевым. Помимо обеспечения контроля за отсутствием атомного оружия на борту разведчика, это условие давало СССР свободный доступ на территорию США и Канады, независимо от дальности полёта самолёта.
– Интересное предложение, - подумав, ответил Эйзенхауэр.
– Я считаю его разумным.
– Второе, - продолжил Косыгин.
– Все стороны должны признать уровень контроля, обеспечиваемый программой "Открытое небо", необходимым и достаточным. Из этого следует, что стороны обязаны отказаться от нарушения воздушных границ друг друга летательными аппаратами, не входящими в программу "Открытое небо". До окончания переговоров и заключения договора по "Открытому небу" советская сторона предлагает всем сторонам установить полный мораторий на разведывательные полёты над территорией стран-участниц готовящегося соглашения.
– Для США это неприемлемо!
– взвился Джон Фостер Даллес.
– Молчать!
– рявкнул Эйзенхауэр.
– Я - глава делегации!
– Все договаривающиеся стороны должны быть в равных условиях, иначе программа не будет работать, - твёрдо стоял на своём Косыгин.
– Если одна из сторон намерена априори присваивать себе бОльшие полномочия, чем остальные, мы никогда не сможем прийти к соглашению. Выступление госсекретаря Даллеса красноречиво иллюстрирует реальные намерения американской стороны. Или я не прав?
– Выступление госсекретаря Даллеса красноречиво демонстрирует, что он не способен ориентироваться в политической ситуации, - буркнул Эйзенхауэр.
– Прошу вас, премьер-министр, продолжайте.
Разозлённый взбучкой Даллес умолк.
– Таким образом, любые нарушения воздушных границ должны быть исключены. В случае их возникновения они будут пресекаться обычным порядком, - сказал Косыгин.
– Третье. Полёты контролирующего самолёта должны быть заранее согласованы с контролируемой стороной. Минимум за сутки должен быть представлен на согласование план полёта с обозначением предполагаемых районов контроля. Полёт должен проходить на безопасной высоте, не менее 8 тысяч метров, вне воздушных коридоров пассажирской авиации.
– Четвёртое. Контролирующий самолёт должен следовать в сопровождении истребителей контролируемой стороны, чтобы исключить отклонение от заявленного маршрута.
Эйзенхауэр нахмурился, но ничего не сказал.
– Пятое, - продолжал Косыгин, - На борту самолёта-разведчика должен находиться офицер связи контролируемой стороны, чтобы исключить возникновение непредвиденных инцидентов. У него должна быть собственная автономная аппаратура радиосвязи.
– Разумно, - согласился президент.