Цвет сверхдержавы - красный. Трилогия
Шрифт:
Галанин показал Хрущёву их первую опытную установку, где 40-миллиметровый кристалл искусственного рубина в стеклянном корпусе освещался двумя лампами от авиационных проблесковых маячков.
– Вот с этого мы начали, – пояснил Галанин. – Николай Геннадьевич теорию нам изложил, методику расчётов мы уже совместно отрабатывали. Мы, когда информацию от Николая Геннадьевича получили, решил, что на раз-два всё сделаем. А что — принципиальная схема есть, методика расчёта ясна, сейчас всех шапками закидаем.
– А как оказалось, дьявол крылся в мелочах. Прежде всего – нужна очень высокая чистота исходных веществ – кристалла для твердотельного генератора, и газов для газового генератора. Примеси необходимы, но в точно рассчитанной пропорции,
– Мы долго провозились, сначала с кристаллом рубина, пока для нас в ОКБ-316 вырастили кристалл нужного размера и оптической чистоты, потом с напылением серебряных зеркал на полированные торцы кристалла... Впрочем, уже на втором опытном образце от напыления отказались – проще оказалось сделать отдельные зеркала, заодно к ним жидкостное охлаждение можно организовать.
– В Институте Кристаллографии для нас тоже кристаллы выращивали, но на их кристаллах генерация не пошла – примеси, не то оптическое качество, – добавил Леонтович, – А вот из «почтового ящика» образцы, хоть и не сразу, но заработали. А вот это – газовый гелий-неоновый генератор.
(Из воспоминаний А.М. Леонтовича
Леонтович включил установку, красный луч осветил мишень.
– Эти … генераторы... пока только светить могут? – уточнил Хрущёв.
– Да, их мощность – сотые доли ватта, в лучшем случае – десятые доли. Коэффициент полезного действия – меньше процента, остальная энергия уходит на нагрев конструкции. Сейчас активно идут поиски других веществ, способных генерировать вынужденное излучение, – ответил Леонтович. – Над этим вопросом работаем не только мы, тут уже несколько лабораторий подключилось. Судя по полученным нами данным, наиболее мощные ОКГ можно создавать на углекислом газе, там теоретически можно получить мощность в десятки тысяч ватт на квадратный миллиметр, и КПД в 15, 20 и более процентов. Но там есть множество технических проблем. Мы пока в начале пути.
– Потрясающе! – Никита Сергеевич даже не пытался сдержать своего восхищения. – Вы, товарищи, делаете великое дело! Это же важнейшее научное достижение. Имея такие приборы, мы сможем делать массу полезных вещей. Для военных – дальномеры, прицельные системы, наведение управляемых ракет, имитаторы стрельбы, лазерная локация. Для связи, для объединения ЭВМ в высокоскоростные сети обмена данными.
– Если же сумеете сделать приборы, которые смогут лучом резать и сваривать материалы, тогда сфера их применения расширится ещё больше. Представьте себе медицинскую бормашинку, которая не сверлит зуб, а выжигает кариес световым лучом? Или станок, который управляется ЭВМ и по программе режет из стального или алюминиевого листа заданные контуры?
Первый секретарь возбуждённо размахивал руками, живописуя всё новые и новые сферы применения лазеров. Учёные, не ожидавшие столь экспрессивной реакции Первого секретаря ЦК, уже начали задумываться, как бы его повежливее утихомирить.
– Николай Геннадьевич, Александр Михалыч, работа делается важнейшая, – успокоился, наконец, Хрущёв. – Товарищи достигли очень серьёзных результатов. Мы в Президиуме ЦК обсуждали идею восстановления Ленинских премий. Считаю, что товарищи вполне достойны претендовать на такую награду.
– Кхм... – академик Келдыш подал голос, привлекая внимание Хрущёва. – Никита Сергеич... Есть один момент. В Ленинграде, в Государственном Оптическом Институте тоже есть группа, работающая над созданием лазеров. Леонид Дмитриевич Хазов и Инна Михайловна Белоусова. Я информацию передал одновременно, и в ФИАН, и в ГОИ. В результате, они практически одновременно добились результата. Надо и их не забыть... (В реальной истории над созданием рубинового лазера с 1958 по 1961 год параллельно работали 2 группы: Галанин, Леонтович и Чижикова под общим руководством Н.Г. Басова в ФИАН, Л.Д. Хазов и И.М. Белоусова под руководством академика А.А. Лебедева в ГОИ им. Вавилова. Лазер
– А что же вы их не пригласили? – спросил Хрущёв. – Нехорошо как-то получилось, Мстислав Всеволодович. Пригласите их в Москву, пожалуйста. Надо мне поговорить с товарищами Хазовым и Белоусовой...
– Да и с товарищем Мирошниковым побеседовать надо, – подсказал Келдыш. – Он в ГОИ занимается инфракрасной техникой, приборами ночного видения. Очень важное направление для обороны страны, Никита Сергеич.
– Гм... Вот как? Да, и его тоже пригласите, – кивнул Хрущёв.
Группа учёных из Ленинграда приехала на встречу с Первым секретарём ЦК через несколько дней. Возглавлял её директор ГОИ Александр Лаврентьевич Никитин. С ним приехали 1-й зам по научной работе Евгений Николаевич Царевский, создатели твердотельного лазера в варианте ГОИ Леонид Дмитриевич Хазов и Инна Михайловна Белоусова, а также разработчик оптико-электронных приборов Михаил Михайлович Мирошников. На встрече присутствовал и академик Келдыш, как главный координатор всех научных проектов – эту роль ему дружным решением отвели на общем собрании «посвящённых в Тайну».
Хрущёв принял их радушно, как всегда принимал учёных и инженеров. Перед учёными он благоговел, с одной стороны – осознавая их роль в подъёме страны на новый уровень хозяйствования и геополитики, с другой – из личного уважения к их творческим талантам.
Хазов и Белоусова привезли свой предсерийный образец твердотельного лазера. Они рассказали о ведущейся экспериментальной инициативной работе по созданию лазерного дальномера и прицельной системы для перспективных ракет «воздух-земля». Никита Сергеевич засыпал их уточняющими вопросами, пытаясь более полно представить себе возможности новых систем. Самой ракеты ещё не существовало, в это время ещё только -только налаживали серийное производство первой советской авиационной ракеты К-5 (РС-1У) класса «воздух-воздух», для оснащения истребителей МиГ-17 и МиГ-19. Одновременно с весны 1956 года должны были начаться испытания её усовершенствованного варианта К-5М. Вместе с тем уже во второй половине 50-х стало ясно, что К-5 как ракета «воздух-воздух» устарела, едва успев родиться, хотя бы потому, что не позволяла атаковать цели, идущие с превышением, т. е. выше перехватчика, и была очень ограничена по диапазону дальностей возможного пуска.
Готовясь к встрече с учёными, Хрущёв перечитал «документы 2012» по разработкам первых ракет «воздух-воздух» и «воздух-земля», и обнаружил, что в 1963 году проводились испытательные пуски ракет К-5М по наземным целям. Испытания были не вполне удачны – в землю ракета попадала, но вот в цель... Да и боевая часть, рассчитанная на поражение воздушной цели направленным конусом осколков (на К-5М), для наземных целей была слабовата.
Однако первые пуски по наземной цели показали возможность создания управляемой ракеты класса «воздух-земля» на базе К-5М. (Разработка Х-23 началась в 1966 г.) Понимая, что более ранняя разработка лазеров и оптоэлектроники делает возможной ускоренное создание подобной системы, хитрый Никита Сергеевич пригласил на встречу с учёными конструктора ракеты К-5 Дмитрия Людвиговича Томашевича, и директора завода №455 в подмосковном Калининграде Юрия Николаевича Королёва.
(Так уж вышло, что в одном городе, позже названном Королёв, работали целых два Королёва – всем известный Сергей Павлович, и оставшийся практически неизвестным Юрий Николаевич, позднее разработавший первые в РИ советские ракеты «воздух-земля» Х-66 и Х-23)
Кроме того, он пригласил и министра оборонной промышленности Устинова, и военных: министра обороны маршала Жукова, и командующего ВВС Павла Фёдоровича Жигарева, справедливо полагая, что надо свести лицом к лицу разработчиков оружия, систем наведения, и их потенциальных заказчиков.