Цвет сверхдержавы - красный. Трилогия
Шрифт:
– Не опоздаем. Серов и меня в курсе фон Брауновских работ держит, – ответил Хрущёв. – Отрабатывайте двухступенчатый вариант Р–5, а мы в Президиуме тем временем решим с политическими аспектами запуска. То, что пускать спутник будем – это однозначно, вопрос – в какой момент?
– Никита Сергеич, – пользуясь случаем, пожаловался Тихонравов, – военные все ракеты себе забирают и нам под спутники ничего не дают. Пока Р–5 в серию не запустим, не будет никаких спутников.
– Этот вопрос мы решим, – ответил Хрущёв. – Дмитрий Фёдорович, – обратился
– А оборона страны как же? – спросил Устинов.
– Так Дмитрий Фёдорович, а это, по–твоему, не для обороны надо? – возразил Хрущёв.
– Поговорю с производственниками, с плановиками, сделаем так быстро, как только сможем, – сказал Устинов. – Ты пойми, это же не опытный образец сделать! Это – серия! Это – заводы, трудовые коллективы. Нужна оснастка, техпроцессы, изделия должны быть отработаны. Янгель, конечно, молодец, у него конструкторское сопровождение производства поставлено на пять баллов, но и он – не волшебник!
– Понял тебя, Дмитрий Фёдорович, – согласился Хрущёв. – Давай, рули, тут ты лучше меня разбираешься. Только погоди минутку, не убегай. У меня к вам, товарищи, – обратился он к Устинову, Королёву и Тихонравову, – разговор есть.
– Слушаем, Никита Сергеич, – отозвался Королёв.
– Смотрю я на вашу великолепную технику, – сказал Никита Сергеевич, – и такая гордость у меня в душе, за наших учёных, конструкторов, за нашу Советскую Родину… И вот я думаю, как бы нам сделать так, чтобы такая же гордость была не только у тех, кто обо всём этом знает, а у всего советского народа? Это же не просто ракета, это мощнейшее оружие пропаганды в пользу нашего социалистического строя!
– Ну, так вот, спутник запустим, вот и будет пропаганда, – усмехнулся Королёв. – Потому и стараемся американов опередить.
– А я, Сергей Павлович, думаю о долгосрочном эффекте, – пояснил Хрущёв. – Вот вы тут трудитесь, работаете на благо страны, но вам надо готовить себе достойную смену. Уже сейчас подбирать талантливую молодёжь, студентов технических ВУЗов, и целенаправленно готовить их, натаскивать… Вплоть до того, что у каждого специалиста должно быть несколько учеников.
– Разумная мысль, – заметил Устинов. – Подумаем, на перспективу. Я найду, кому поручить.
– А чтобы всех этих мальчишек-девчонок космосом заинтересовать, – продолжил Никита Сергеевич, – я считаю, нужны книги и фильмы на космическую тему, на тему нашего коммунистического будущего. И этим наша партия должна заниматься целенаправленно. Вот мне тут как-то сын пожаловался, что фантастику у нас писатели мало пишут. А фильмов таких и вовсе почти нет.
– А кстати, Никита Сергеич! – вдруг сказал Тихонравов. – Есть у нас такой кинематографист. Он и режиссёр, и оператор, и постановщик сцен и трюков. Работает на студии «Леннаучфильм», зовут его – Павел Владимирович Клушанцев. Сейчас он снимает научно–популярный фильм «Дорога к звёздам». Я его по мере сил консультирую. Человек он необычный,
– Так–так… Клушанцев, говорите? – заинтересовался Хрущёв. – Серёжа! – окликнул он сына.
Сергей подошёл к отцу.
– По Павлу Владимировичу Клушанцеву мне на досуге справочку сделай, – попросил Никита Сергеевич.
– Клушанцев? Понял, сделаю, – кивнул Сергей.
Тихонравов тут же записал на бумажке все данные режиссёра и передал Хрущёву.
– Спасибо, Михаил Клавдиевич, непременно этим вопросом займусь, – ответил Никита Сергеевич. – Алексей Иванович! – окликнул он стоявшего неподалёку Аджубея, – Идите сюда. Тут такое дело, – он коротко передал зятю содержание разговора. – Напомните мне Михайлову потом позвонить. (Николай Александрович Михайлов, министр культуры в 1955–1960 гг.)
– Почему бы не объявить литературный конкурс на лучшее научно–фантастическое произведение об освоении космоса? – предложил Аджубей. – Назначить премии. Только награждать надо не за первые три места, а, скажем, за первые двадцать. Народа талантливого у нас много, пусть пишут. Будет что молодёжи почитать. А чтобы эти произведения быстрее до молодёжи дошли, я могу сделать литературную страничку в «Комсомольской правде». Газета выходит регулярно и большими тиражами, а книги пока ещё издадут, да и тиражи там ограниченные, на всех не хватит.
Опытный газетчик, Алексей Иванович тут же сообразил, как сильно можно будет увеличить тираж «Комсомолки», если регулярно печатать в газете научную фантастику. А тираж для газетчика – смысл жизни и средство к существованию. Понимал это и Хрущёв, поэтому зять-газетчик в его планах занимал далеко не последнее место.
– Молодец, Алексей Иванович, – похвалил Хрущёв. – Так и действуйте. Если Суслов или кто в газете заартачится – скажите, я приказал. Напишите на моё имя записку, я подпишу, и вперёд.
– И ещё, товарищи ракетчики, – сказал Никита Сергеевич. – Работаете вы много и тяжело, себя не жалеете. Времени на своё здоровье у вас не остаётся. Такой режим работы до добра не доводит. А вы нам нужны. Вы все – золотой фонд нашей страны, её самое важное достояние.
– Потому приказываю: всем сотрудникам за месяц перед отпуском проходить медицинское обследование. По результатам обследования будет приниматься решение о необходимом санаторно-курортном лечении. А при необходимости – и о более серьёзном.
Хрущёв хорошо помнил, что в «той истории» Королёв умер в 1966 году. И он со всей серьёзностью собрался этого не допустить. Получится или нет, кто знает? Но знать и не попытаться Никита Сергеевич не мог.
Уже в машине Никита Сергеевич продолжил свой разговор с Устиновым.
– Дмитрий Фёдорович, как думаешь, стоит ли нам сейчас форсировать запуск спутника? – спросил Хрущёв.
Устинова весьма удивил этот вопрос, особенно осторожный тон, которым он был задан. Это было совершенно не похоже на обычно экспрессивного Хрущёва.