Цвет сверхдержавы - красный. Трилогия
Шрифт:
Хрущёв встал и вышел из зала, оставив клещи на столе. Следом за ним вышли Серов, Келдыш, Курчатов и Устинов. Закрыв дверь в зал, Устинов молча показал Хрущёву большой палец. Келдыш трясся от беззвучного хохота. Курчатов спрятал ехидную ухмылку в роскошной бороде.
– Ну, ты, Никита Сергеич, и отжОг, – сказал Серов.
Через полчаса Хрущёв вместе с остальными «посвящёнными 33 уровня» вернулся в зал. При его появлении гул голосов моментально смолк. Главные, только что кучковавшиеся несколькими группами, расселись по своим местам.
– Ну? До чего договорились? – поинтересовался Хрущёв.
– Я сейчас работаю над четырёхкамерным двигателем замкнутой схемы, рассчитанным на тягу у Земли приблизительно 600 тонн. – сказал Глушко. – Мы с Николаем Дмитриевичем поговорили, – он оглянулся на Кузнецова. – И он дал согласие помочь мне с турбонасосными агрегатами по этому и по другим проектам.
– Я берусь делать турбонасосные агрегаты для двигателей Валентина Петровича, – добавил Кузнецов.
– Это хорошо, – сказал Хрущёв. – Но нам понадобится двигатель для третьей и четвертой ступени на водороде и кислороде. Схему товарищ Келдыш вам передавал.
– С этим сложнее, – признался Глушко. – Опыта создания таких двигателей у нас нет. Сделать его быстро однозначно не получится.
– А незачем пока делать его быстро, – ответил Хрущёв. – Мы пока только начинаем освоение космоса. Корабля у нас пока нет. Он будет где-то к 60-му году. Мы специально начинаем разработки заранее, чтобы иметь хотя бы небольшой запас по времени. Так что можете пока работать над водородным двигателем спокойно, все продумать, все отработать на стендах. А Николая Дмитриевича попросим помочь вам с турбонасосами. Но водородный двигатель нам понадобится, и делать его рано или поздно все равно придется. А Сергею Палычу придется делать под него носитель. Это вам обоим задание от партии и правительства. Я рассчитываю, что вы отнесетесь к нему ответственно.
– Ну, если не надо гнать в режиме ошпаренной кошки, тогда сделаем, – сказал Глушко. – Я видел в той документации, что передал Мстислав Всеволодович, концепт небольшого водородного двигателя, на 10 тонн тяги, под индексом RL-10. Как раз на четвертую ступень будущей ракеты хорошо впишется – попробуем вначале его скопировать.
Все засмеялись, слегка разрядив скопившееся в зале эмоциональное напряжение.
– И, да – Хрущёв хмыкнул – не беспокойтесь о лошадиной заднице.
– О чем? – удивлённо переспросил Королёв.
– О заднице. Блок ракеты едет по железной дороге. Колея дороги у нас 1520 миллиметров. – пояснил Хрущёв. – А почему она такая? Да потому что Стефенсон, который сделал первую железку, использовал элементы полотна от конки. А у конки она такая почему? Потому что ее тянет 6 лошадей цугом, и рельсы имеют такую ширину, чтобы между ними поместились две лошадиные задницы.
– Отсюда и ограничение на габарит перевозимого по железной дороге груза – около 4-х метров.
(Существует вариант, выводящий это ограничение от ширины римских дорог 1 века н.э., но он слишком длинный. По общему мнению, ограничились сокращенным вариантом)
– Так вот, транспортировка по железной дороге, конечно, дешевый вариант, но не единственный, – сказал Никита Сергеевич. – Теперь у нас есть дирижабли. А в них можно хоть слона загрузить. Даже шесть слонов, цугом. Поэтому если понадобится сделать блок ракеты диаметром побольше – смело делайте, возить есть на чем. Максимальный
– Спасибо, Никита Сергеич, учтём, – ответил Королёв.
– А с «подарком» Ивана Александровича вы разобрались? – спросил Хрущёв. – Повторить сможете при необходимости?
– Разбираемся, Никита Сергеич, – ответил Глушко. – Повторить, полагаю, сможем, но едва ли это понадобится. Скорее, используем зарубежный опыт творчески, учтем некоторые технические решения.
– Прежде всего, у нас уже есть очень перспективный проект двигателя, над которым мы уже работаем. Он сможет в четырёхкамерноми варианте обеспечить почти те же характеристики, что и однокамерный «американец». Но при этом на американском из-за большого размера камеры сгорания наверняка возникнут явления пульсации горения, – пояснил Глушко. – На нашем двигателе камеры сгорания меньше, и там эти пульсации, скорее всего, не проявятся вообще. Это я к тому, что на отработку копии американского двигателя мы потратим больше времени, чем на создание нашего с нуля.
– Пульсации, говорите? – переспросил Хрущёв.
Он понимал нежелание Валентина Петровича заниматься тупым копированием американского двигателя. Для Глушко было куда интереснее разработать собственную конструкцию.
– Ну да, пульсации, колебания процесса горения.
– Так вот же у нас лучший специалист по всяким колебаниям, – сказал Никита Сергеевич, указывая на Челомея.
Тот, услышав слово «колебания», оторвался от документов и внимательно прислушивался к разговору.
– Пригласите его, он вам поможет с любыми колебаниями разобраться, – посоветовал Хрущёв.
– С удовольствием помогу, – подтвердил Челомей.
– Никита Сергеич, а может этот американский подарок мне передадите? – предложил Исаев. – У меня двигатели, главным образом, малогабаритные. Изучить импортный образец большой тяги было бы очень интересно.
– Если Валентин Петрович не возражает – почему бы и нет? – ответил Никита Сергеевич.
Глушко возражать не стал. На том и договорились.
– Если Валентин обеспечит двигатели, я сделаю линейку модульных носителей на любую массу полезной нагрузки, хоть до ста тонн, – сказал Королёв. – А может, и больше ста. Орбитальный корабль сделаю. И тяжёлый межпланетный корабль. Даже с ядерным ракетным двигателем, если Виталий Михалыч его обеспечит. Но этот безумный термоядерный взрыволёт делать категорически отказываюсь. Пока я жив, человек верхом на термоядерной бомбе не полетит.
В зале снова повисла вязкая тишина.
– А я сделаю, – сказал, поднимаясь, Челомей. – Можно же не только человека, можно тяжёлую автоматическую станцию отправить, скажем, к Сатурну. Или орбитальную базу для марсианской экспедиции. А вторым пуском туда уже людей посылать. Принцип непривычный, но реализуемый. Если атомщики сделают микрозаряды с небольшим уровнем радиации, и если будет носитель, способный поднять корабль за пределы атмосферы, я сделаю остальное. А вместе с Владимиром Михайловичем и Робертом Людвиговичем берусь сделать аэрокосмический самолет для дешёвой доставки космонавтов на орбитальную станцию. Кстати, и саму станцию могу сделать.