Цвет сверхдержавы - красный. Трилогия
Шрифт:
Результаты стрельб долго и серьёзно обсуждались на коллегии военно-морского министерства. Talos был главным калибром американских крейсеров, и наглядная демонстрация его возможностей серьёзно встревожила флотское руководство, считавшее вначале, что у американцев нет ПКР, сравнимой по могуществу с нашими П-6. Физику адмиралы знали плохо, (за редким исключением) и слабо представляли себе, что может натворить болванка, летящая в 2,5 раза быстрее звука.
По готовности комплекса М-1 была проведена серия стрельб, в ходе которой пытались перехватывать вторую ступень Talos на нисходящей траектории ракетами В-601. Получалось плохо, особенно поначалу, комплекс М-1 пришлось дорабатывать.
Следующий шаг в создании нового флотского ЗРК сделал Главный конструктор Свердловского ОКБ-8 Лев Вениаминович Люльев. Свердловский машиностроительный завод N 8 первоначально специализировался на зенитной артиллерии, но к середине 50-х стало ясно, что дальнейшее создание мощных зенитных орудий бессмысленно, и с 1956 года (АИ, в реальной истории – с 1958 года) разработка зенитной пушки КН-52 была закрыта, а ОКБ-8 переключилось на создание зенитных ракет.
Люльев получил задание на разработку ракеты для армейского комплекса ПВО на самоходном шасси, создаваемого под руководством Виктора Васильевича Тихомирова. (АИ, ЗРК 2К12 «Куб» в реальной истории разрабатывался с 1958 по 1967 год). Одновременно с началом разработки он получил из ИАЦ данные по различным ЗРК, в том числе и по «Кубу», и по более поздним разработкам. Проанализировав полученную информацию, Лев Вениаминович, само собой, сильно удивился, но грифы «Особой важности» и «Только для Главного конструктора», стоявшие на документации, как-то не располагали к широкому обсуждению. Зато анализ документов натолкнул его на многие неоднозначные мысли.
Результатом этих размышлений стала разработка твердотопливной ЗУР для комплекса «Куб», очень похожей одновременно на 9М38 более позднего комплекса «Бук» (первоначально при разработке «Бука» самоходная пусковая с ракетами 9М38 включалась в состав комплекса «Куб» ) и на американскую ЗУР SM-1 «Standart» (рекомендую сравнить внешний вид и ТТХ 9М38 и SM-1 – очень интересно). Твёрдотопливный двигатель для ракеты разработал Иван Иванович Картуков – главный специалист страны по твёрдотопливным ускорителям. Весной 1958 года были проведены первые автономные бросковые пуски ракеты, без включения аппаратуры наведения. (АИ)
Так как радиотехническая аппаратура комплекса «Куб» ещё разрабатывалась, Люльев предложил приспособить ракету для использования вместе с аппаратурой комплекса М-2 и провести испытания на корабле. Основное достоинство предлагаемой разработки Люльева заключалось в возможности вертикального старта из УВП – Лев Вениаминович учёл наиболее важные перспективные тенденции, описанные в документах.
(Сам по себе вертикальный старт в то время уже не был чем-то невообразимым, предложения по созданию ЗРК с вертикальным стартом появились в реальной истории с 1959 года, когда началась разработка ЗРК «Колеоптер»
По предложению Люльева, ракета 9М38Р (радиокомандная) стартовала вертикально из УВП, влетала в луч СНР комплекса М-2, отрабатывала разворот на цель и далее следовала по радиокомандам с корабля. Вторым этапом, в качестве модернизации, предполагалось создание ракеты с полуактивной радиолокационной ГСН, но это обещало стать долгим процессом. Именно поэтому Люльев пошёл вначале по привычному пути радиокомандного наведения, чтобы застолбить своему изделию место на кораблях флота.
Адмирал Кузнецов предложением Люльева заинтересовался, тем более, что Александр Яковлевич Березняк в это же время работал над созданием малогабаритной сверхзвуковой ПКР в калибре торпедного аппарата. С надводных кораблей эту ракету предполагалось также запускать из УВП.
Для проведения испытаний
Инициатива Люльева позволила ускорить отработку комплекса «Куб», а также предоставила разработчикам удобную альтернативу – комплексы М-1 и, тем более, М-2 с их «родными» ракетами можно было воткнуть далеко не на каждом корабле. Дальность 9М38Р составляла до 32 км при пуске в переднюю полусферу цели, и до 23 км при пуске вдогон. Это был ещё далеко не «Бук», и даже не «Куб», а обычная для конца 50-х радиокомандная зенитная ракета. Но её можно было последовательно совершенствовать и дальше.
Для увеличения её дальности поражения и применения в составе комплекса М-2 позднее был разработан двухступенчатый вариант 9М38РД, в котором к ракете был добавлен твёрдотопливный ускоритель первой ступени, разработки всё того же И.И. Картукова. (АИ). С ним дальность достигла 120 километров.
(Как у SM-1 Standart ER
Эту же ракету было решено использовать в составе разрабатывающегося комплекса М-11 «Шторм». Старт из УВП, где ракета, не требующая обслуживания, одновременно и хранилась, оказался очень удобным, а компактность УВП позволяла в широких пределах варьировать боекомплект.
(Следует правильно понимать, что функционал любого ЗРК определяет, в первую очередь, радиолокатор, управляющая ЭВМ, и метод наведения. От замены ракеты М-2 не превратится в «Бук» или М-22 «Ураган», но упростить жизнь экипажу, повысить скорострельность и сделать задел на будущее в виде старта из УВП можно)
Из бесед с моряками в 1954-55 годах Никита Сергеевич запомнил, что самым универсальным и распространённым кораблём флота является эсминец. В этот период в ВМФ СССР основными эсминцами были корабли проекта 30-бис. Им на смену строились эсминцы проекта 56, но изменение требований к вооружению заставило уже в 1955 году начать проектирование ракетного эсминца проекта 57-бис. Адмирал Кузнецов утвердил техническое задание на проектирование 25 июля 1955 года.
Для начала работ, как обычно, требовалось Постановление ЦК и Совета министров. Когда проект постановления попал на рассмотрение к Хрущёву, Никита Сергеевич вызвал адмирала для разговора.
– Посмотрел я ваш проект постановления по 57-му проекту, – сказал Хрущёв. – Проработано с виду неплохо, хотя я и не специалист. Потому хотелось бы самому взглянуть на эти самые эсминцы, которые у нас уже есть, чтобы понимать, что строить-то будем?
Посмотреть на эсминцы живьём Никите Сергеевичу удалось в сентябре и октябре 1955 года, в Севастополе. Там ему показали эсминцы проектов 30 и 56. Тесные, ужатые до предела каюты и проходы Первого секретаря ЦК не удивляли, но и не порадовали. По ходу разговора кто-то из офицеров упомянул номер проекта, который Никита Сергеевич ранее не слышал – 41-й.
– Вот, на 41-м проекте каюты, так каюты, – проворчал офицер. – Не то, что здесь.
Хрущёв слова офицера запомнил, и после осмотра корабля спросил командующего Черноморским флотом адмирала Пархоменко:
– Виктор Александрович, а эсминец 41-го проекта посмотреть можно?
– Здесь – никак, товарища Первый секретарь. Он единственный, на Балтике.
– О как! А почему единственный?
– Так в серию не пошёл. Проблемы у него с энергоустановкой, и с управляемостью.