Цвет сверхдержавы - красный. Трилогия
Шрифт:
– Мстислав Всеволодович, что скажешь?
– Авантюра дикая, конечно, но может получиться, - ответил Келдыш.
– Во всяком случае, это не пусковые установки на Кубе, которые с воздуха обнаружили. И база для размещения, как таковая, не нужна. Стоит себе контейнер где-нибудь на складе, и стоит. Сегодня на одном, завтра - на другом. Сегодня коричневый, завтра - зелёный...
– Решено! Молодец, Иван Александрович!
– подвёл итог Хрущёв.
– Действуй. Выход на конструкторов у тебя есть.
30. "Принцесса Кашмира"
– Здравствуй, Дмитрий Фёдорович, - приветствовал его Хрущёв.
– Присаживайся. Ну как, всё прочитал?
– Всё, - мрачно кивнул Устинов, и после паузы спросил.
– Никита Сергеич, ты что, всерьёз меня главным виновником развала страны считаешь?
– Нет, конечно!
– ответил Хрущёв.
– Ты меня, Дмитрий Фёдорович, прости, что в таком тоне с тобой говорили. И на Серова не сердись, у него работа такая - безопасность обеспечивать и секретность соблюдать.
– Я тебя, Дмитрий Фёдорович, считаю самым талантливым управленцем в стране, наряду с Косыгиным, - продолжил Хрущёв.
– И даже если бы ты наш разговор случайно не услышал, я бы, в конце концов, сам к тебе пришёл за помощью. Беда твоя в том, что ты думал только о своей отрасли, не видя картину в целом. Слишком много слушал своих генералов и адмиралов, невольно становясь на их сторону, в результате - тянул одеяло на себя. А оно, одеяло наше финансовое, слишком короткое. Натянешь на голову - пятки голые окажутся.
– Идея ядерного паритета, военного паритета в целом, - пояснил Хрущёв, - она для генералов, конечно, привлекательна. Но для экономики страны - непосильна. Ты этого в "той истории" либо не понял, либо дал себя уговорить.
– Генералы, они же привыкли на всём готовом жить, - Никита Сергеевич встал и прохаживался по кабинету.
– Ты генерала хоть раз в обычном продуктовом магазине, в очереди за картошкой, видел?
– Да я и сам в очередях за картошкой давно уже не стоял, - пошутил Устинов.
– Вот именно! И я давно не стоял, - согласился Хрущёв.
– И эта наша система снабжения номенклатурных работников всю нашу руководящую верхушку развратила. Я вот её отменю, нахрен! Чтобы народ про наше правительство не говорил, как в тех анекдотах из 2012 года: "Правительство на другой планете живёт, родной!"
– Главные виновники развала в документах названы, - Хрущёв помрачнел, жёсткие складки залегли у рта.
– Меры по недопущению подобного развития событий к ним приняты.
– Какие меры?
– обеспокоенно спросил Устинов.
– В расход, что ли?
– Нет, - усмехнулся Хрущёв.
– Просто к власти и управлению их не подпустят теперь на пушечный выстрел. И Леонида Ильича, как это ни грустно, к власти допускать нельзя. Потому что после 1968 года он сопьётся и подсядет на снотворное. Разведёт вокруг себя омерзительную кодлу подхалимов, которая будет вертеть им, как захочет. Хотя мужик
– А вообще, думаешь, зря в Америке президенты больше двух сроков не сидят? Надо и нам такое ввести, - сказал Хрущёв.
– Причём - в Конституцию и в Устав партии. Чтобы мхом не обрастали на одной и той же должности. Привыкают, понимаешь, к своим привилегиям, потом не выпрешь.
– Мне тут Серов идею хорошую подкинул, - Хрущёв коротко обрисовал Устинову идею Серова о размещении крылатых и малых баллистических ракет в пусковых установках, замаскированных под грузовые контейнеры.
– Хочу тебе для исполнения поручить.
– Само собой, - кивнул Устинов.
– Идея интересная. Я тебе, Никита Сергеич, тоже доложить хотел. Березняк, который в ОКБ-155-1, в Дубне, звонил. Умный мужик! Ему Серов информацию передал, по Х-55, ну, ты в курсе.
– Конечно, - кивнул Хрущёв.
– Березняк сказал - информация потрясающе подробная, даже ключевые технические решения по всем заморочным вопросам расписаны, - продолжил Устинов.
– Держало его, пока что, только отсутствие двухконтурного реактивного двигателя малой тяги, который Туманский делает.
– Ну да, я помню, - нетерпеливо сказал Хрущёв.
– Березняк, чтобы не тормозить отработку систему управления, сделал модификацию своей ракеты, поставив на неё пульсирующий реактивный двигатель, как у немецкой Фау-1!
– усмехнулся Устинов.
– У него тяга почти такая, как ему нужна, а для старта с земли он твердотопливный ускоритель приспособил. Только ПВРД слишком прожорливый, дальность полёта получилась примерно 500 километров вместо трёх тысяч. Но для отработки системы управления этого достаточно.
– Туманского я пнул, он свою работу делает, но слишком форсировать я не хочу - "сырой" двигатель потом в войсках доводить - последнее дело.
– Ну, что, молодцы, хвалю за находчивость!
– обрадовался Никита Сергеевич.
– Ты хочешь сказать, что как только будет двигатель, после окончательной увязки мы получим готовую крылатую ракету?
– Примерно так, - подтвердил Устинов.
– А с Серовской идеей насчёт контейнеров - получим и почти идеальное средство для ответного удара по Америке.
– Слушай, Дмитрий Фёдорович, - вдруг предложил Хрущёв.
– А у меня идея. Поехали сейчас в Долгопрудный, к Гудкову, пятидесятитонный дирижабль смотреть. И Косыгина возьмём.
Под серым февральским небом мягко колыхалась на привязных тросах гигантская серебристая туша дирижабля. Длина воздушного монстра была около ста семидесяти метров. Дирижабль имел полужёсткую конструкцию, с развитой стеклопластиковой фермой в нижней части и надувными силовыми элементами, поддерживающими оболочку. И он был не один. В гигантском надувном ангаре - эллинге лежали ещё пять таких же стеклопластиковых конструкций, к одной из них сейчас крепили оболочку, объединявшую внутри себя несколько отдельных газовых резервуаров.