Цвет сверхдержавы - красный. Трилогия
Шрифт:
Президент в ярости повернулся, запнулся за один из стульев, и мощным пинком отправил несчастный предмет мебели в угол кинозала.
– Вы!!! Тупоголовые маккартисты!! Вы, оба!!! Из-за вас меня, Президента Соединённых Штатов Америки, поливают дерьмом наравне с желтомазой обезьяной Чан Кайши!!! Молчать!!!
Разъярённый как раненый буйвол, Эйзенхауэр швырнул в другой угол кинозала ещё один стул и прорычал:
– Сейчас вы, педерасты, поедете в Пекин, будете по очереди целовать в жопу Мао и Чжоу, и извиняться за то, что вы уродились такими идиотами!!! Во-о-он!!! Вон отсюда!!!
Пресс-конференция Чжоу Эньлая
Когда Эйзенхауэру доложили об этом, он проворчал:
– Быть президентом в моём возрасте - слишком большая ответственность. Иначе, ей-богу, поехал бы и нассал этому мудаку в капельницу!
Никиту Сергеевича не на шутку беспокоило низкое качество промышленной продукции, медленное внедрение новых технологий. 15-16 апреля 1955 года в Кремле состоялось совещание конструкторов, технологов, главных инженеров и директоров заводов, руководителей научно-исследовательских институтов. Участвовали также несколько академиков, и все члены Президиума ЦК. Они сами не выступали, больше слушали других.
Обсуждалось ускорение научно-технического прогресса и внедрения новых технологий в производство. Предложений высказали множество, но выработать единое мнение и программу действий не получилось. Решили собрать второе всесоюзное совещание работников промышленности через месяц, 16-18 мая в Кремле.
Разочарованный Хрущёв после апрельского совещания целый вечер думал, а на следующее утро вызвал к себе Косыгина и Серова.
Они оба присутствовали на совещании, поэтому настроение Никиты Сергеевича было им понятно.
– Трепотни было много, а толку - чуть, - оценка Хрущёва прошедшему совещанию была резкой, но правдивой.
– Алексей Николаич, давай так. Ты в своём аппарате организуй рабочую группу. Все высказанные предложения проанализируйте, выделите все толковые, разделите их на первоочередные и долгосрочные, и сведите в единую программу действий. Потом мы на Президиуме её обсудим, подкорректируем и примем постановление.
– Я вот тут подумал, - продолжил Хрущёв.
– Многие директора предприятий жалуются на неповоротливую систему заявок. Чтобы для нужд предприятия что-то получить, заказывают за год, и вдвое больше, чем нужно на самом деле. Я считаю, надо разрешить предприятиям свободную реализацию сверхплановой продукции и обмен этой продукцией между предприятиями различных министерств. Так же, как колхозам и коопперативам разрешено продавать свою продукцию после выполнения плана госпоставок.
– А прибыль от реализации предприятиям оставлять будем?
– уточнил Косыгин.
– Ну, а почему бы нет?
– пожал плечами Хрущёв.
– Будем брать какой-то процент налога с прибыли, а остальное пусть оставляют себе, расходуют на развитие предприятия и общественные фонды потребления, соцкультбыт, инфраструктуру, строительство ведомственного жилья. Мы этак даже не двух, а трёх зайцев убьём - и горизонтальные связи между предприятиями разных министерств организуем, и снабжение предприятий улучшим и ускорим, и рынок товарами насытим.
– Годится, -
– Идея годная. Не то, что твои совнархозы, Никита, уж не обижайся.
– Да ладно, - махнул рукой Хрущёв.
– Признаю, х#йню спорол, мой грех.
– Теперь ты, Иван Александрович. Твоя задача - ещё более важная. С твоей помощью будем преодолевать наше самое больное место - низкое качество товаров народного потребления.
– Это как?
– спросил Серов.
– Бракоделов арестовывать, что ли? Не, на это я не подпишусь, - он усмехнулся.
– Нет! С бракоделами будем экономическими методами разбираться, и через Комитет Партийного Контроля, - ответил Хрущёв.
– А твоим людям за рубежом даю личное поручение высшей степени приоритета. Следить за всеми новинками в области лёгкой промышленности. Отслеживать новые модели одежды, обуви, бытовой техники, радиоэлектроники. Отбирать по несколько лучших образцов ежегодно, и переправлять в Союз, для копирования и внедрения в производство. Задержка допустима не более полугода для одежды, не более года для обуви и бытовой техники. Это - первый этап.
– Второй этап, - продолжал Никита Сергеевич, - отбери в Мухинском училище самых лучших, самых талантливых молодых ребят, и подведи их, даже нелегально, к лучшим французским и итальянским дизайнерам. Действуй как хочешь, но организуй. Пусть учатся, перенимают опыт.
– А ты, Алексей Николаевич, дай поручение Министерству образования, пусть откроют несколько факультетов промышленного дизайна. Эти ребята, что обучатся во Франции и Италии, потом будут преподавать на этих факультетах, готовить наших советских промышленных дизайнеров, - распорядился Никита Сергеевич.
– Чтобы через пару лет никаких серых ватников на улицах не осталось.
– Надо ещё автомобильный дизайн так же организовать, - предложил Косыгин.
– Эта отрасль тоже подвержена моде, не дело, чтобы наши люди на драндулетах ездили.
– Да для нашего народа не худо бы сначала дать возможность вообще купить хоть какой-то автомобиль, - сказал Серов.
– Но предложение Алексея Николаевича правильное. Приму к исполнению.
20 апреля Хрущёв побывал в Польше. Его пригласили в Варшаву на празднование 10-летия подписания советско-польского договора о дружбе. Этот визит был для Хрущёва важен. Из "тех документов" он уже знал, что лидер Польской Объединённой Рабочей Партии и правитель страны Болеслав Берут долго не протянет.[77] Нужно было срочно подобрать ему замену, так как сменивший его в реальной истории Эдвард Охаб как политик был слабоват. Подходящей кандидатурой был бы Владислав Гомулка, но с июля 1951 года он был арестован по обвинению в "правонационалистическом уклоне".[78] В разговоре с Берутом Никита Сергеевич спросил прямо:
– Товарищ Берут, а за что вы Гомулку под домашний арест посадили ?
Берут, по характеру человек мягкий и незлой, пробормотал:
– Да я и сам не знаю...
Однако намёк он понял. Вскоре Гомулка был освобождён, однако к политике его не допускали, как и не выпускали за пределы Польши.
Хрущёв знал, что, в отличие от Берута и Охаба, Гомулка будет достаточно сильным лидером, чтобы удержать Польшу от антикоммунистических выступлений без вмешательства Советской армии. Поэтому он решил его поддержать.