Цвет ярости — алый
Шрифт:
— Я приготовил и упаковку, и транспорт, — ответил Таран.
— Вижу. — Гангстер бросил на древний пикап пренебрежительный взгляд. — Но сомневаюсь, что данный… транспорт способен выполнить возложенную на него миссию.
— Я же как-то привез клетку СЮДА!?
— Не сомневаюсь, мой друг, — кивнул глава Ордена. — И все же я не намерен переплачивать за твою развалюху. Не говоря о клетке — как я вижу, это настоящее произведение искусства! Оставь его себе.
Хэнк стиснул челюсти с такой силой, что затрещали зубы. Бритоголовый урод насмехался над ним!
— Бери бесплатно, — выдавил он. — Пикап
Гангстер приподнял брови, единственные клочки растительности на гладком лице.
— Я же сказал — лишний риск ни к чему.
— В этом случае, — сказал Таран, — будешь перегружать Волка из ржавой развалюхи в свой фургон ЗА воротами. После того, конечно, как обе створки будут закрыты, а я уберу деньги в карман.
— Разумеется, — согласился Череп.
— А что в грузовике СЕЙЧАС?
— Пустота. И стены. — Бандит повел рукой. — Можешь убедиться в этом, так сказать, воочию.
С тем же успехом он мог предложить Тарану вытащить меч и сделать себе харакири.
Повернувшись к Ножу, хозяин Подворья быстро кивнул. Охранник тут же поднес к лицу микрофон и велел одному из стрелков на крыше держать фургон под прицелом. Одного более чем достаточно. С учетом такого недвусмысленного обстоятельства, как ручной гранатомет.
В остальном же грузовик Тарана не беспокоил. Стоит себе и стоит. Если в кузове сидит вторая партия “черепов”, они даже выскочить никуда не успеют. А если внутри что-то иное… Обширным радиусом поражения оно обладать не может. В противном случае главного Черепа разнесет в первую очередь, ведь грузовик стоит прямо у него за спиной. Поэтому Хэнк не опасался ни взрывчатки, ни дополнительного комплекта головорезов.
Все, что беспокоило его в данный момент — как бы поскорее получить свои деньги, а затем выпихнуть Черепа за ворота. Пусть делает со своим метаморфом все, что захочет…
Пока тот не выпустит ему кишки.
Даже Таран, знакомый с рабством и профессиональными убийцами не по чьим-то рассказам, сознавал, что Волк — это бомба с часовым механизмом, которая непременно исполнит свое предназначение. Череп же напоминал капризного мальчишку, мечтающего о “мохнатой зверушке”. Отчасти Хэнк был даже рад, что именно ОН сделает Черепу такой подарок. Гангстер заслужил это, пожалуй, больше других.
— Ладно, — буркнул Таран. — Где деньги?
Гангстер, улыбнувшись, сунул руку за пазуху. Мгновение спустя рука вылезла наружу. В ней Череп сжимал сверток, на первый взгляд соответствовавший размерам долларовой купюры. По толщине, в частности, — пачке в двадцать пять тысяч. Соответственно, двести пятьдесят банкнот достоинством в сотню баксов. С портретиками Бена Франклина. Вроде бы.
Хэнк подавил порыв облизнуться — напомнил себе, что видел и более крутые бабки.
Кроме того, он не случайно в мыслях употребил такие выражения, как “на первый взгляд” и “вроде бы”. Откуда ему знать, что внутри пакета не пошлая “кукла” из обрезков старых газет, на которых можно прочесть тысячи бесполезных новостей из каменного века. И это еще в лучшем случае. В случае же худшем — двадцать-сорок граммов гегсагена, перемешанного с тротиловой стружкой, гвоздями и металлическими шариками…
Череп протянул пакет, сама доброжелательность.
— Прими, будь добр.
Таран вздрогнул.
— Нет, — сказал он. — ОТДАЙ его мне, пожалуйста. В руки.
Череп нахмурился.
— Мы так не договаривались. — Сверток опустился. — Если хочешь, тебе его вручит кто-то из моих ребят. Согласен?
— Погоди. Сперва разверни.
Гангстер пожал плечами, затем начал небрежно распечатывать пакет. Руки двигались уверенно, не выдавая ни страха, ни даже волнения. Саперы, насколько можно было судить, во время обезвреживания бомбы так себя не ведут. Хэнк почти уверился в своей паранойе.
Наконец Череп окончил процедуру. Сверток развернулся — внутри лежали четыре пачки.
Одну из них бандит поднял и повертел в руке, дабы присутствующие убедились в его кристально-чистых намерениях. Ловкость рук и совершенно никакого мошенства. Толстая пачка долларовых сотен манила к себе, общаясь с Тараном на метафизическом канале. Сопротивляться этим сладким призывам не было сил.
— Шеф, настоящие, — донеслось из рации. Вероятно, снайпер.
Мощная оптика.
Хозяин Подворья кивнул первому же охраннику, который попался на глаза (им оказался Кастет). Тот, не говоря ни слова, направился к “черепам”. По его кислой физиономии было заметно, что он не в восторге от своей миссии, от того, что имел глупость стоять так близко к хозяину и что вообще встал с постели сегодняшним утром.
Пройдя к Черепу через кольцо охраны — те подвинулись, глухо ворча, — Кастет взял сверток, в котором вновь были спрятаны деньги, после чего, не теряя ни мгновения, двинулся обратно. Череп таращился ему вслед с многозначительной усмешкой.
Эта усмешка Тарану очень не понравилась.
А потом как-то мгновенно стало не до симпатий или антипатий. Будто бы некто величественный и всесильный спустил курок событий, и они понеслись в оружейном стволе, раскручиваясь на резьбе обстоятельств до сумасшедшей скорости, подхлестываемые в спину пороховыми газами сиюминутных инстинктов и прихотей…
Кастет шел к хозяину, улыбаясь во весь рот — зубы блестели в отраженном свете. Сверток уверенно сжат сильными руками. Гангстеры виднелись на заднем плане аморфной темной массой. Череп не выделялся ростом и в то же время не сливался с рыхлой общностью. В кожаном черном плаще, в натянутом на череп голом скальпе. Он тоже улыбался. Но отнюдь не так, как Кастет. В этом ток-шоу Череп играл роль ведущего. Он приготовил игрокам подарок из черного ящика, чье двойное дно таило немало сюрпризов. Затем извлек подарок наружу, выставил на всеобщее обозрение и наглядно доказал (будто фокусник, аксессуары которого скрывали не только второе, но и ТРЕТЬЕ дно…) отсутствие внутри чего бы то ни было, что сам он не хотел бы показывать.
Сам.
Не ХОТЕЛ.
Показывать.
Мысли перекатывались в голове Тарана, как тяжелые гладкие камешки. Ни уцепиться, ни разбить…
Внезапно где-то наверху раздались какие-то глухие звуки. Вроде ударов. С перерывами в мгновение, практически синхронно, — так, что Хэнк почувствовал иллюзию “окружающего звучания”. Вначале один, а за ним еще два. Глухие, как будто мешок с мукой… Упал. На крышу. Которая прохудилась давным-давно, и, если бы не Купол, Подворье регулярно подвергалось бы кислотным наводнениям…