Цвет ярости — алый
Шрифт:
Так, во всяком случае, было задумано.
— Правда? — спросил Хэнк с нарочитым удивлением. — Я так не считаю. Но могу проверить. Метаморфы в наше время — чрезвычайно дефицитный товар. А я, дурак, даже не удосужился дать объявление. Возможно, мне следует поискать в богатеньких районах Гетто… Или, если уж на то пошло, в каком-нибудь Улье? Волк, да еще последний из Стаи — модная фишка.
Очередная пауза. Таран прислушался, и мгновение спустя ему показалось, будто Череп скрежещет зубами на другом конце провода. Нужно полагать, от злобы. Портит эмаль.
— Думаешь,
Хэнк вздохнул. Следовало не забывать, что лысый кретин — не местный и потому не имел представления о самых элементарных вещах. По каким-то необъяснимым причинам о Короле не говорили даже наедине, закрывшись в комнате, стены которой были опутаны экранирующей сеткой. Гангстер же собирался обсуждать скользкие темы по ТЕЛЕФОНУ.
С другой стороны, это могло быть на руку Тарану.
Он аккуратно вдавил крошечную кнопку на телефоне, включающую диктофон.
— Мы с Королем как-нибудь договоримся. Тебе ведь это стоило гораздо дешевле, чем ты предлагал за Волка в самом начале, верно?! — Хэнк знал, что произносит вслух опасные вещи, но рассчитывал, что это заставит Черепа проговориться о чем-то действительно важном.
— Пусть это тебя не волнует, — огрызнулся “лысый кретин”. — Ты просто уговариваешь сам себя. Выбор у тебя на самом деле крайне невелик — или арена, или продать Волка мне. Все остальные маневры будут жестоко наказаны — уж можешь мне поверить, независимо от того, удастся ли тебе договориться с Королем…
Таран ожидал чего-то в этом роде. Если Череп думал, что может запугать того, кто привык долгие годы глядеть смерти в лицо, то его ожидало глубокое разочарование.
— Угрозы в твоем положении — далеко не лучшая политика. Подумай о том, какое они будут иметь значение, когда Волк погибнет на арене или же окажется в чьем-нибудь частном зверинце. Не жадничай, вот что я скажу. — Хэнк подавил смешок. — Ты слышал цену.
— Тридцать пять тысяч?! Не смеши.
— И не пытаюсь. Если хочешь посмеяться, приходи через пару дней. Будет настоящий цирк, уверяю. — Таран затаил дыхание. Все должно решиться сейчас. Если Череп не клюнет, придется соглашаться на десять. Он никогда не поднимет на поединке такие деньги, а о том, чтобы всерьез с кем-то торговаться, нечего и думать. — Ну как, придешь?
— Хорошо. Пятнадцать.
Хозяин Подворья, будто подросток, сделал характерный жест — энергично дернул воображаемый “ручник”.
Вот оно. Дело в шляпе. Как Хэнк и думал, всеми коммерческими делами в Ордене занимался кто-то другой. Но явно не Череп. Этот не смог бы и свою же бабушку “раскрутить” на пачку сигарет.
Упорство гангстера хрустнуло, как грифельный стержень.
— Что? Пятнадцать?! — деланно возмутился Таран, словно ему предложили заняться мастурбацией на людях. — Ты все шутишь. Я же сказал, что без особого труда сделаю на поединке вдвое больше.
— А если нет? — столь же резонно, сколь и риторически поинтересовался Череп. — Двадцать.
— Меня уже утомляет этот разговор. — На самом
Молчание.
— Твоя взяла. Согласен.
Хозяин Подворья зажал рукой микрофон и витиевато выругался. В переводе на обычный язык его речь выражала нечто вроде: “Вот так, наглый ублюдок, я тебе покажу!”
— Так бы сразу. Мы оба сэкономили бы кучу времени.
— Я хочу забрать… товар завтра же. Таран нахмурился. Над этим вопросом он еще не задумывался. Но какая, в сущности, разница?
— Как хочешь. Плата — наличными, при получении товара.
— Разумеется, — с подозрительной готовностью согласился Череп. — Назови место встречи.
— У меня, на Подворье.
— В таком случае, — помедлив, сказал гангстер, — ты понимаешь, что я не могу явиться один?
Таран это понимал, но не спешил признавать. Вряд ли Череп имел в виду свою супругу.
— Отчего же? Я упакую Волка должным образом. Как только увижу деньги, незамедлительно вручу товар тебе. Твоя свита вполне может подождать за воротами. Безопасность я ГАРАНТИРУЮ.
— Не сомневаюсь. И все-таки доверие — слишком большая роскошь в наше время. Либо назови нейтральное место, либо, будь так добр, впусти внутрь моих провожатых.
Хэнк прикинул варианты. Нет, на Подворье ему ничто грозить не может — в сознании Тарана школа представлялась несокрушимой твердыней. Что могло случиться, пусти он во двор пяток-другой бритоголовых? Много больше Хэнк опасался того, что сделка совершится на нейтральной территории, где у Ордена были все возможности, чтобы подготовить ловушку.
— Ладно. Не больше дюжины.
— Само собой. Время?
— После обеда, — ответил Таран. — Часа в три-четыре.
— Не годится. У меня на завтра запланировано много дел. Лучше вечером, в начале девятого. Сразу с наступлением темноты. — Гангстер говорил спокойно, без фальши, но у Хэнка мгновенно возникла масса подозрений. Что за дурацкие отсрочки?
Он заставил себя успокоиться, вообразив кучу баксов, которую должен получить. В конце концов, у этих гангстеров — свои причуды. Возможно, “черепа” привыкли проворачивать все сомнительные дела лишь под покровом темноты? Это здесь, в Клоповнике, местные жители, не промышлявшие ничем другим, кроме как сомнительным, не особо оглядываясь на время суток либо политическую ситуацию в Мегаполисе.
— Хорошо. С наступлением темноты.
— Отлично. До встречи. — Череп первым отключил связь. Тарану это очень не понравилось.
Еще довольно долго у него оставалось ощущение, словно он упустил что-то крайне важное. Но, прослушав запись, Хэнк подверг анализу каждую реплику (даже прогнал через компьютер с программой “детектора лжи”), однако так и не нащупал заведомо слабых мест. Сказав себе, что причина тревоги в том, что он вынужден продать своего лучшего гладиатора, Таран немного успокоился. Но где-то на окраине сознания неутомимо пульсировала тревожная жилка.