Цветение обмана
Шрифт:
Я хватаю ее лицо и целую ее, пытаясь передать все то, что я не мог сказать раньше. Я забочусь о ней. Она что-то для меня значит. Я хочу, чтобы она вся была моей, а не только ее киска.
Наш поцелуй становится все глубже, в то время как Пейсли движется вверх и вниз. Ее возбуждение оставляет влажный след между нами. Я разрываю поцелуй и откидываюсь назад, чтобы я мог наблюдать за ней. Эта картинка лучше, чем все, что я когда-либо видел. Мои пальцы двигаются к ее клитору, и она почти мурлычет от этого прикосновения. С каждым движением ее сиськи подпрыгивают, привлекая внимание к себе, и я быстро подхожу к разрядке.
Пейсли
— Ты такая мокрая и такая чертовски тугая. Черт, это так хорошо.
Пейсли вздрагивает, и я передвигаю руки к ее бедрам, чтобы помочь ей сохранить темп, пока она кончает. Я хватаю ее длинные волосы, заставляя выгибать спину, и она кричит мое имя.
— Берк!
Крики удовольствия, исходящие от нее, мое имя на ее губах и ощущение, что она сжимает мой член, провоцирует мой собственный оргазм. Ее киска обхватывает меня так сильно, что у меня начинается головокружение. Я проникаю еще глубже, прежде чем кончить в нее.
Пейсли падает вперед и утыкается лицом в мою шею. Она задыхается, и я потираю ее спину, чтобы почувствовать ее нежную кожу.
— У нас был секс без презерватива.
Лицо Пейсли все еще спрятано в изгибе моего плеча, поэтому ее слова приглушены, но я их понимаю. Меня осенило, когда я кончил в нее.
— Я знаю. Прости. Я чист. Я принесу тебе результаты, если хочешь.
— Все в порядке. Я тоже здорова и на таблетках. Мне понравилось. У меня никогда не было секса без него.
Хотя мне нравится, что она никогда не делала этого ни с кем другим, я не хочу думать о ее бывших.
— И у меня никогда не было. Если мы оба здоровы, и не спим с другими людьми, а ты принимаешь таблетки... мы можем сделать это снова?
Пейсли поднимает бедра и слезает с меня, я дарю ей самую лучшую свою усмешку. Быть внутри Пейсли без презерватива — лучшее, что я когда-либо ощущал. Теперь, когда я почувствовал ее, я никогда не хочу, чтобы что-то было между нами.
— Да, я думаю, это можно устроить.
Она целует меня, прежде чем лечь рядом со мной. Я уверен, она измучена. Для нас это уже третий раунд, и она всю ночь была на ногах. Я поднимаю одеяло и укрываю нас обоих. Сегодня я бы скорее спал в своей постели, но я не понесу ее голую по дому, рискуя, что Кай снова увидит мою девушку без одежды. Кроме того, я уверен, что она слишком устала, чтобы одеваться и менять комнаты. Я остаюсь, потому что не могу спать без нее сегодня. Когда она закрывает глаза, я осторожно целую распухшую и ушибленную часть ее лица, прежде чем притянуть ее к себе и провалиться в сон.
24
Пейсли
Я снова в этой жуткой, удушающей комнате, запах огня пронизывает воздух, дым наполняет мои легкие. Пока вокруг меня нет пламени, но я знаю, что оно близко. Никаких звуков, кроме потрескивания углей и звуков разрушения фундамента. Я часто дышу, тьма пытается завладеть моим сознанием. Я пытаюсь бороться с ней, но поскольку дышать становится все труднее и труднее, это бесполезно. Мое тело чувствует себя невесомым.
Бип. Бип. Бип. Бип.
Медленный,
— Я не должен быть здесь, но я не могу оставить ее здесь одну. Моя мать разозлится, если узнает, что я здесь.
Я отчаянно пытаюсь открыть глаза и увидеть его лицо.
— Она в порядке?
Второй голос принадлежит мужчине.
— Я не могу обсуждать ее состояние с тобой, извини. Нам нужно разобраться с тем, что здесь происходит, и у меня возникнут большие проблемы, если я расскажу что-то тебе. Я могу обсуждать ее здоровье только с семьей. Все остальное против правил.
Человек звучит расстроенно. У меня ужасный привкус во рту, мои губы склеены. Я пытаюсь открыть глаза, чтобы понять, кто говорит, но мои веки неподвижны.
— Но у нее нет семьи...
В голосе мальчика звучит грусть. Несмотря на то, что я не вижу его, голос мне знаком. Я не могу понять, откуда я его знаю.
— Что ты о ней знаешь? Как ее зовут? Сколько ей лет? Почему у нее нет семьи? Я не могу найти никаких записей о том, кто эта девочка.
В голосе мужчины появляется надежда.
— Ее зовут Пейсли, ей четыре года, — мальчик нерешителен. Он практически шепчет.
Я собираю все силы и открываю глаза. Я осматриваюсь, вижу больше белых стен, но на этот раз это больничная палата. Звуковой сигнал исходит от машины, к которой я подключена, царапины на коже — от простыни. Тем не менее, я одна. Ни мальчика, ни мужчины нигде не видно. Мальчик говорил обо мне, но я не понимаю, потому что, глядя на свое тело, одетое в больничный халат, я понимаю, что я гораздо старше четырех лет. Я выгляжу как всегда.
Прежде чем я услышу что-то еще, машина, которая подает звуковой сигнал, взрывается желтыми и оранжевыми цветами. Занавески загораются, пламя быстро распространяется. Я кричу о помощи, но люди, похоже, исчезли. Я стараюсь слезть с кровати, но мое тело не двигается. Огонь продолжает распространяться, жар пламени меня обжигает. Запах дыма снова сжимает мои легкие. Я пытаюсь кричать о помощи, но ничего не выходит. Кровать трясется, и я не могу понять, почему.
Мягкий свет раннего утра приветствует меня, когда мои глаза распахиваются, и я вырываюсь из кошмара. Я чувствую руки на моих плечах, мое тело слегка трясется. Я предполагаю, что это и было причиной, по которой мне показалось, что кровать во сне трясется. Меня удивляет, что руки, сжимающие мои плечи, принадлежат Каю.
Я осматриваю кровать рядом со мной и обнаруживаю, что Берка там нет. Осматриваю себя. Я все еще голая, но, к счастью, простыня закрывает меня, защищая от взгляда Кая. Он отпускает меня и отходит от кровати.