Цветик
Шрифт:
Потом девчонки уехали на большую производственную практику, Алька была в тогдашнем Горьком, Валюха в Питере, Лариска в Звенигороде. Неугомонная Алька умудрилась прилететь на недельку в Питер, заработав отгулы, и влюбилась в этот величавый город - намертво и навеки. Ей хотелось увидеть всё сразу - Пушкин, Павловск, Петергоф, Александро-Невская лавра, Казанский собор, Исакий, Дворцовая, Эрмитаж, Петропавловка, - её восторгу не было предела.
– Жаль только, что за неделю невозможно увидеть все, но хотя бы иметь представление об этой северной жемчужине,
– захлебываясь, рассказывала братику Сережке, Алька.
В июле собрались в Волгоград, была у техникума давняя договоренность с тамошним консервным заводом: студенты приезжали на месяц, работали там, а завод оплачивал проезд туда-обратно и платил девяносто рублей, что для студентов, получавших тридцатку в месяц, было весьма неплохо.
. Пока собирались, оформляли договор, созванивались с консервным заводом, приехала в общагу 'мужнева жена'- одногруппница, с которой безголовую Альку понесло на зимних каникулах в Азербайджан, к жениху Аньки, прапорщику ВДВ, Игорю. Там её благополучно и пропили - отдали замуж за серьезного, положительного, но по мнению девятнадцатилетней Аньки, старого - двадцать шесть лет. Это потом уже до Цветика стало доходить, что никто и не принуждал ведь.
И случилась тогда же у Альки большая симпатия с лейтенантом - фейерверком Мишей, они как-то сразу приглянулись друг другу.
Алька была обычная, разве что глаза обращали на себя внимание - довольно-таки большие, голубовато-зеленые, они напоминали море в спокойную погоду, да фигура была неплохая. Что же до Миши, про таких принято говорить: "Пироги вокруг ноги" - море обаяния, видная внешность, красивый, но не слащавый, высокий - и дрогнуло сердце у Альки, виду, конечно, не показывала, но зацепил он её. Да и не было у неё никогда такого искрометно-обаятельного в знакомых, как-то не довелось ей ещё влюбляться.
Каникулы пролетели быстро, Алька улетела, оставив молодую жену... И опять была учеба, полная различных событий. Студенческая жизнь, она у всех бьет ключом, а уж у их костяка группы приключений, приколов и посиделок было выше крыши. Да и кто жил в общаге, знал такое беззаботно-веселое житьё не понаслышке.
Приехавшая Анна долго и нудно плакалась, жаловалась на мужа, на скуку:
– Ань, ну кто тебя толкал, сама ведь выбрала его?
– утомленная её нытьем, возмутилась Веруня Ложкина, первая правдолюбица группы.
– Сама же захотела там остаться? Кто тебе мешал за полгода оформить перевод? Или же прилететь с Алькой назад и доучиваться спокойно? И не ной. Сама видишь, у нас два дня до отъезда, а времени в обрез - форму надо доделать.
Секретарь комитета комсомола договорился со штабом ССО (студенческие строительные отряды), и девчонки, прыгая от радости, шустро собрали деньги, поехали, получили её, а теперь надо было нанести на каждую куртку трафаретом название отряда. Пашка-черепашка нарисовал, девчонки, ползая по полу, штамповали по трафарету название, а тут "нужда" сидела и ныла.
Анна заказала переговоры
Вот и поехали сорок человек с песнями и шутками в Волгоград, Алька и ещё одна девчонка из группы Галя (Гюльчатай-подпольная кличка)взяли своих младших братиков, девятиклассников.
И был Волгоград, и была красавица Волга, и Мамаев Курган, и южное лето с созревшей вишней, многоцветье южных же цветов, никогда ранее не виданной многими уралочками, белой акации, и созревших к концу работы ягод тутовника.
Жили в школе, по вечерам около девяти вечера полюбили ездить на пустынный к этому времени Мамаев курган, где, кроме неподвижно стоящих часовых у Вечного огня, порой не было ни души. Солдатики, стоявшие неподвижно в карауле, при виде их гомонящей компании, которая заходя в зал, дружно смолкала и с замирающим сердцем, медленно проходила мимо фамилий, выбитых на стенах, слабо улыбались.
А то сидели в спортзале и до хрипоты распевали песняка, Пашка играл замечательно, девчонки, которые были не в смене, охотно пели.
Анна же постоянно удирала на свидания с солдатиком, дежурившим у комендатуры, постоянно говоря Альке:
– Витя такой хороший, так на Мишку похож!
Видела Алька этого Витю, ничего общего кроме роста не заметила, да и не приглядывалась особо, затмил десантник всех.
Месяц в Волгограде проскочил быстро, заработавшие деньги девчонки почти все полетели домой самолетами, а Алька, получившая письмо, типа приглашения в гости от Миши, решилась-таки полететь вместе с Анной.
И продолжился фейерверк: очарованная, околдованная, Алька не видела и не замечала ничего - существовал только Миша, весь мир крутился вокруг него. Были только его карие в крапинку глаза, его бережные руки, его необыкновенные губы...
Тем неприятнее были кой какие моменты... Зайдя как-то к знакомой жене офицера - подружилась с ней в тот первый приезд - Алька несказанно удивилась вопросу Любаши:
– Аль, а тебе Миша ничего не говорил про Анну?
– Нет, а что он должен был сказать?
– Ну, хотя бы то, что она ему проходу не давала, постоянно вокруг него вертелась. Он как-то обмолвился, что если б не дружили они с Игорем, давно бы переспал с его такой назойливой женой и рассказал бы мужу об этом.
Ошарашенная Алька не нашла что сказать... неужели, правда?
Собрали младшенькую, двухлетнюю девчушку, пошли гулять, а где гулять с детками, как не в песочнице. Да и весь офицерский городок уместился в три пятиэтажных дома, с небольшой детской площадкой и стоящим немного в стороне общежитием для холостых офицеров с минимумом удобств, одним из которых была холодная вода. Горячую же давали раз в два дня и то по три часа.
К песочнице стали подтягиваться другие мамаши, и самая языкатая из них - Зина Ермолаева, тут же выдала:
– Девки, сучка Драчёвская опять приехала, теперь начнется... ни один хрен не пропустит, неважно, офицер или солдат, лишь бы...