Цветочек аленький
Шрифт:
Но не льет Ольга слез, не теряет надежды, помнит девушка слова ведьмы. Кто поклонится в землю слабому? Кто пойдет за правителем немощным?
Кликнув девку-помощницу, у окна садится, косу рыжую на пряди разбирая, смотрит Ольга, как Игорь с молодухой какой-то на коне уезжает.
— Чего слышно в народе, Переслава? — Вопрошает княгиня, а самой боязно, что услышит от девушки, то чего и знать ей не хочется.
— Так тихо все, как грека поклониться заставили, так и славно в народе. Хлеб колоситься, бабы рожают, лепота!
— Не о том я, глупая! Что о муже моем сплетничают?
Замялась Переслава, слова злые, что в округе летают,
— Говори уж как есть, полюбовница у Игоря? — И тоска страшная наваливается, грузом мертвым на сердце повиснув. Прикрывает глаза Олюшка, не желая слез своих показывать.
— Говорят, с Царьграда девушку пригнали, глазами ясная, щеками румяная, губы как вишенки, лоб высокий, да брови смоляные. Кожа белая, как снег первый. На кухне бабы сплетничают, что с ней князь ночи проводит, потому и к тебе в покои глаза не кажет.
— Выйди вон, Переслава! — И предательски злые слезы, комом к горлу подкатывают. Кулаки сжимает Ольга в ожидании, когда одна в покоях останется. Как могла она быстро так потерять над мужем влияние? Как он смог от нее отвернувшись, у другой искать утешения? Переслава девка глупая, на пороге все мешкает что-то. Не уходит, напротив, вернувшись, в ноги к Ольге кидается. Прижимаясь лицом к коленям княгини, тараторкой заговаривает:
— Ты прости меня за весть дурную, Ольга! Не хотела я сплетни бабьи рассказывать, только рано ли, поздно ли, все равно все узналось бы.
Смеется Ольга заливисто, волосами рыжими слезы смахивая, изливает в веселье неистовое, всю печаль свою не растраченную. И в истерике это этой приходит ей в голову, мысль простая, да оттого не менее верная, коли сможет родить полюбовница, отошлют из терема Ольгу, в лучшем случае родителям возвращая.
— Ты поможешь мне, Переслава? Не по службе, а дружбы ради? Никому о том не рассказывай, что просить тебя сейчас буду. — Перейдя на чуть слышный шепот, Ольга просит, узнать о девице, что прислали подлые греки для услады мужа ее Игоря. Где содержится, и как кличут, чем в светлице своей занимается. Получает дары ли от князя и ночей сколько вместе проводят. Отпустив Переславу, задумывает, как избавиться от соперницы. И все искренней улыбается, мыслям черным своим радуясь. Не хочет княгиня тьму в сердце пускать, но как видно придется, так как выбора ей не оставили.
Позвав одного из дружинников, говорит ему:
— В лес по ягоды сходить я желаю, снарядите в охрану мужчину, кто со мной прогуляться изволит.
И идут они чащей дремучей, впереди мелким шагом Ольга, вслед за ней служивый суровый, что в охрану княгине поставлен. Но не смотрит на ягоды женщина, по сторонам все больше поглядывая. Ищет Ольга ворона старого, что бы весточку с ним отправить. И находит, за холмом на пригорке, сидит птица знакомая, клювом перья свои вычищая. Поманив пташку, к кусту с ягодой можжевеловой направляется, тихим шепотом приговаривая:
— Ты лети быстрей, пернатый, весть для ведьмы передай, пусть придет ко мне до утра, потолкуем, есть о чем.
И, взметнувшись к кронам деревьев, в небо синее ворон взлетает, оглашая глушь окрестную криком каркающим.
Ольга ягоды не спеша собирает, о своей судьбе размышляя. Как из девушки веселой, что плясать у костра любила, баба поганая случилась, что, на совесть наплевав, неугодную женщину извести решилась. Но нельзя над судьбой своей печалиться, что за зря о деяниях грустить, коли нет
— Как звать тебя, зрящая?
— Не ужель не догадываешься? Поумней ты мне виделась. — И прищурив очи желтые, над невежеством Ольги посмеивается.
— А должна ли?
— Да могла бы. Так и быть назовусь тебе именем. Я Морена*, баба ты глупая.
— Ты Морена? — Бледнеет Ольга. Дурно стало, неужели та самая? Злей которой не сыщется в мире, та, которой деток малых стращают.
— Испугалась? Не стоит, милая, — смеется ведьма заливисто. — Не желаю дурного тебе я.
— Ты звала меня имя выяснить? Али дело какое есть ко мне? — Продолжает Морена насмешливо, испугом девушки упиваясь.
— Есть, да просить теперь боязно. — Ольга шепчет губами от страха белеными. Как могла она с богиней страшной, словно с девкой дворовой общаться?
— Не обижу, проси, ты по нраву мне. От соперницы хочешь избавиться?
— Как узнала ты?… Хотя верно все, ты же видишь всяк больше, чем я думаю. Попросить хочу приготовить настой, что бы разум человеческий мутился. Что бы волю свою навязать под зельем тем можно было, а на утро, кто выпьет его, ничего упомнить не мог. — Все ж на просьбу Ольга решается. Глупо как-то смущаться опосля того, как цветок аленький из под носа Морены скрала.
— Ты действительно этого хочешь? Не боишься, что может последовать? Не простит Берегиня такого, на десятки лет бесплодием накажет.
И смолкает Ольга, задумавшись, стоит ли ревность такого проклятия? Только ведьма сомненья развеивает речью дальнейшей:
— Вижу, если останется девка греческая рядом с Игорем, то родится сын у них, он и будет Русью править.
— Делай зелье! — Княгиня решается, высоко вскинув голову к верху, у неба помощи вымаливает.
— Не сказала я, что коли избавишься от полюбовницы мужа, твой сын князем следующим будет. Может быть, не случиться тебе матерью стать и терзания души напраслиной станут. — Ждет ответа Морена, последний шанс княгине давая, отказаться от затеи скверной. Но ответ твердый слышит:
— Делай. Должно так. — Не позволит Ольга других наследников Игорю, кроме тех, что сама родить сможет. И на все пойдет женщина, в отчаянье своем в угол загнанная.
Получив согласие, Морена вмиг исчезает, с обещанием к утру воротиться. Высоко на метле в небо взмывает, даже духа своего близ Ольги не оставляя.
Занимается рассвет красный, птичьим гомоном землю будя. Слышен бай дружины голосистой, что о чем-то спорят близ терема. Ведьма, как и обещала, с лучом первым, землю облизавшим, появляется. Водрузив на стол Ольге чашу, до краев красным соком наполненную, шепчет слова заветные, что бы миг спустя, княгиню в одиночестве оставить, на зелье заговоренное глядеть, да совестью маяться.