Цветочек. История о заигравшемся лицедее. Том 1
Шрифт:
А ещё до конца разнесёт имение, в котором папенька её запрёт. А с Шерра спустят шкуру за недогляд! Шляясь за сестрой по городу, парень смог рассмотреть синяк на шее, который Дейна старательно прятала за шарфом.
— Это я пошёл в маму красотой и характером, а Дейна же вылитая ты. Вот! Даже брови вы хмурите одинаково, волоски точно так же торчат в разные стороны. За кнуты оба схватитесь и будете потом бодаться по любому поводу.
Граф остановился, и Шерр воспрял духом.
— А ещё её император отрядил охранять наагатинского
— Её приставили к мужику?! — отец начал опасно багроветь, темнота залила лысину.
— Да… — Шерр цыкнул и доверительно зашептал папеньке на ухо. — Там мужик с таким наклонностями, что это мне опасно его охранять. А Дейне рядом с ним совсем ничего не угрожает. Ты знаешь, как его прозывают? Цветочек.
Граф призадумался, с сомнением смотря на честное лицо Шерра.
— Если соврал, с тобой будет разбираться дядя.
Парень едва подавил нервную дрожь.
— Почему мне никто никогда не верит?
Граф посчитал, что вопрос ответа не требует.
— Пошли, я тебя провожу.
— Боги, папа, я уже не в том возрасте, чтобы меня за ручку домой водить…
Граф зыркнул на сына, и тот осёкся.
— Ой, как в детстве, — льстиво улыбнулся Шерр. — Как живот?
Он заботливо посмотрел на обширное брюхо папаши, но тот заботы не оценил.
— Топай.
На постоялом дворе госпожи Лесины всегда останавливались почтенные гости. Поэтому, когда на улицу вышел светловолосый господин среднего роста, вышибалы особо не напряглись. Не спится, наверное, решил просвежиться.
Господину действительно не спалось. Томительная тоска охватывала душу всякий раз, когда они приезжали в Дардан в это время года. Накатывали воспоминания, а взор устремлялся на запад, в сторону реки, которая манила его шёпотом волн.
— Яник, ты чего опять? — из дома вышел брат светловолосого господина, высокий и крепкий мужик пятидесяти лет. Свет волчьего месяца выхватил из чёрных бороды и волос серебряные нити седины.
— Да… вспоминается, — светловолосый поморщился.
Шихран проследил за взглядом брата и понимающе ухмыльнулся.
— Манит водичка?
Яник слабо улыбнулся, и брат хохотнул.
— Как вспомню, аж дрожь берёт! — впрочем, глаза у Шихрана блестели весело. — Боги надоумили на берегу ещё раз проверить живой ли, а то так бы взяли грех на душу и утопили бы. Ох, и перетрухнули мы тогда с отцом! К бабке какой-то в дом постучались, золотом ей отсыпали, что за тобой до утра присмотрела. Бабку-то эту помнишь?
— Не-а. Но я помню, как на выезде из города отец плакался стражнику, что я давно потерянный сын его умершей сестры.
— Я как вспомню, как мама его отходила, когда он тебя привёз и сказал, что это-де сынишка его, — Шихран бесстыже заржал.
— А я не помню, — нахмурился
Брат опять гулко захохотал.
Мужчины со светлой грустью уставились на небо, вспоминая уже умерших родителей.
— Зато батюшка после этого начал охрану нанимать. А то я ей-боже умаялся с ним товар по ночам охранять. Ни отоспаться, ни к девке под окно сходить, ни пожрать толком…
Дверь скрипнула, и наружу высунулось лукавое личико, обрамлённое белыми вихрами.
— А можно к вам?
— Спать иди, шкодник! — Яник строго зыркнул на отпрыска.
— Кыш! — шикнул на племянника Шихран, и мальчишка, хихикнув, скрылся. — Вот бойкий пацанёнок растёт!
Яник с гордостью посмотрел на закрытую дверь, но взор опять устремился в сторону реки.
Почему-то сегодня он чувствовал не только тоску, но и печаль.
Глава XXXVII. Спасение наагалея
Проснулся Ссадаши между двумя волосатыми брюхами. Ночью пришла не только Госпожа, но и Шириша, и кошки вытянулись по обе стороны от Ссадаши, беззастенчиво его придавив.
— Лошади, — простонал наагалей, вынужденный выбираться не только из-под наглых скотин, но из крайне неприятного кошмара, где он тонул, захлёбываясь волосатой водой. — Твою ж… Прекрасное утро!
Дейны, конечно же, рядом не было. Даже сомневаться не стоило, что она попытается слинять! Но злило не это, а то, что слинять ей всё же удалось. Ссадаши раздражённо посмотрел на Госпожу, которая обожала класть башку на его голову и мурчать. Под такую колыбельную он не проснётся, даже если двери в покои вышибут.
На всякий случай, он всё же пошарил под кошками и посмотрел на пол, но хранительницу не обнаружил. Пришлось выпутываться из кошачьих лап и выползать из-под по-лошадиному мощных тел и двигаться на выход.
Растрёпанного, помятого и заспанного наагалея встретили две пары преданных глаз — Оршош и Арреш — и две пары очень спокойных — Шширар и Дейна. Про последних Ссадаши с досадой подумал: «Спелись».
Наагалей окинул Дейну угрюмым взором. Выглядела та значительно посвежевшей, на щеках даже играл блеклый румянец, а о недавнем покушении напоминал только яркий шарф — кажется, его собственный, — аккуратно обвязанный вокруг шеи.
— Ненавижу, — раздражённо протянул невыспавшийся наагалей. — С вами от нервной болезни сдохнуть можно.
— Там настойка пустырника есть, — заботливо отозвался Оршош и помимо злого взгляда господина заработал два укоризненных — от Дейны и Шширара.
— Чтоб, когда выползу вновь, все были здесь, — процедил Ссадаши и развернулся к покоям.
Уже миновав порог, он опять высунулся и улыбнулся Дейне.
— Особенно это касается тебя. Иначе охранять меня будешь даже в купальне. Спинку тереть, хвост мылить… Ясно?