Цветочек. Маска треснула. Том 2
Шрифт:
– Что мне с того, что главный шакал сдох?! – Калерлея резко развернулась, подметая подолом стекло и сор. – Его смерть мне что-нибудь вернёт? Или что-то изменит к тебе? Ты отдал ему в жертву моего ребёнка, чего ты теперь хочешь от меня?!
Взгляд Идана не дрогнул.
– Я обещал, что ни ты, ни дитя не пострадаете, – тяжело обронил он.
– И я поверила! – рявкнула женщина, невольно приближаясь и тут же отшатываясь. – Я верила тебе даже тогда, когда меня связанную везли невесть куда! Ждала тебя! А очнулась среди ублюдков, которые везли меня к становищу мятежников. Одну! Без моего сына… – голос её оборвался,
Идан всё так же спокойно смотрел на неё, хотя волк внутри глухо дрожал. Хотелось пойти в главный дворцовый зал, где сейчас со всеми почестями было возложено тело отца, и поглумиться над останками. Картинка сложилась. Идан вспомнил все события той ночи, когда похитили Калерлею, и обрывки разговоров, которые слышал от отца, когда тот в припадках бешенства вышагивал по храму.
Если во главе песчаных волков стоял главный жрец-паттер, то во главе мятежников с запада была «жрица» – Милостивая Кровавая Калерлея. Её влияние было столь велико, что отец ревниво скрипел зубами. Его подданные никогда так не любили. Идан нанёс ему удар в спину, не только спрятав Калерлею подле себя, но и отдав ей свою душу. Похоже, старик собирался всадить кол и в него, и в мятежников, убив Калерлею показательно прямо перед становищем повстанцев. В дороге у неё начались роды, рождённого ребёнка оставили на преданных слуг отца, чтобы те избавились от малышки, а женщину повезли дальше и, видимо, многое ей наплели, пока она не поубивала их всех.
Идан не мог винить её, что она поверила словам крыс. Помимо любви их соединяли боль и ненависть. Между ними пролегало слишком много сложностей. Он убивал её соратников, она убивала его товарищей. Преодолеть такое было очень сложно, но ему казалось, что они оставили прошлое в прошлом. Оставили боль, чтобы построить что-то более светлое.
Но сомнения оставались в душе обоих. Когда ему сказали, что Калерлея сама бросила ребёнка и сбежала, желая нанесённой болью отомстить за боль прошлого, он не был уверен, что это неправда. А вот сейчас, когда он видел, что Калерлея позволила сомнениям овладеть собой и поверила чужим словам, чувствовал обиду.
– Ты убила их? Тех, кто вёз тебя.
Спокойный голос вывел оборотницу из себя, и она с рычанием бросилась на Идана. С коленями вскочив на кресло, она, оседлав его бёдра, схватила его за грудки, борясь с чудовищным желанием вцепиться горло.
– Ненавижу тебя, ненавижу! Чего ты теперь хочешь от меня? Мира? Чтобы я призвала своих соратников к покорности? А кто мне вернёт отданного в жертву твоему отцу сына? Ты?
– Кому ты посмела поверить, женщина?! – сорвался Идан. – Крысе?!
Из груди вырвался страшный рык, и всё лицо исказилось от ярости. Калерлея сжалась, но тут же ответила рычанием.
– Я дал обещание, что и ты, и дитя будете живы! Я обещал тебе! – схватив женщину за бёдра, Идан с силой потянул её на себя. – Да, я оказался недостаточно силён и много сомневался, но я ждал этого ребёнка не меньше, чем ты!
Их лица, искажённые яростью, замерли в пяди друг от друга. С губ срывалось тяжёлое горячее дыхание. Идан встал, придерживая женщину, и медленно опустил, позволяя ей скользнуть вдоль своего тела. От неё приятно и правильно пахло им. Всё то время, пока она лежала в глубоком сне, он держал её в объятиях, наслаждаясь
– У тебя сейчас два варианта, Калерлея, – уже спокойнее продолжил Идан. – Ты сейчас выходишь отсюда, успокаиваешь своих волчиц и остаёшься с ними. Или выходишь отсюда, успокаиваешь их и возвращаешься ко мне.
Женщина усмехнулась, поражённая наглостью.
– Но если ты выберешь первый путь, то своего ребёнка не увидишь больше никогда, – глаза оборотня потемнели.
Красные от ярости скулы побелели, и Калерлея с презрением и непониманием прищурилась.
– Ты родила не сына, а дочь, – холодно продолжил Идан, чувствуя, как пальцы женщины когтями впиваются в его грудь. – И её я защитить успел.
Оборотница засипела, судорожно стискивая пальцы.
– И я не позволю тебе приблизиться к моей дочери, если ты сейчас оставишь меня.
Идан не чувствовал ни малейших сомнений, ставя Калерлею перед столь мучительным выбором. Он и дочь – неотделимы друг от друга. Если Калерлея хочет быть со своим ребёнком, пусть примет и его.
– Докажи! – потребовала оборотница, яростно встряхнув его.
– У меня нет ни единого доказательства её существования, – Идан высокомерно вскинул подбородок. – Для всех, и тем более для моего отца, этого ребёнка нет.
– Почему я должна верить?!
Отшатнувшись, Калерлея заметалась по комнате. Ненависть, безумная надежда и недоверие разрывали её.
– Мы обещали, что будем верить друг другу, – напомнил Идан. – Ты поверила шакалам моего отца. Вспомни о своём обещании и поверь наконец мне.
Калерлея замерла и посмотрела на него с таким страхом, что новоявленный паттер едва сам не шагнул к ней и не прижал к себе. Точно такое же лицо у неё было, когда она поняла, что ждёт ребёнка.
– И ты, и я вынуждены постоянно делать сложный выбор. Сделай его ещё раз.
Сорвавшись с места, Калерлея пролетела мимо него. Дверь, всё это время открытая, ударилась о стену, и Идан остался один. Медленно пройдя в гостиную, оборотень опустился на диван и отмахнулся от охранника.
Время потянулось тягуче медленно. Свет за окном убывал, небо всё больше окрашивалось красным и тёмно-синим, а Калерлея не возвращалась. С большим трудом удавалось заставлять себя сидеть на месте и просто ждать.
Что, если она выберет не его? Перед глазами потемнело. Отпустить её Идан уже не мог. Он сделал свой выбор, когда едва взглянул на неё первый раз. Коленопреклонённую, с завязанными руками, разбитыми губами, взглядом обещающая мучения. Уже тогда он захотел забрать из её рук оружие и заставить забыть о сражениях. Отец называл его чувства греховной одержимостью. Одержимость ли это на самом деле, Идан не знал, но он отдал этой женщине душу и вряд ли уже сможет отпустить.
Охрана в дверях напряглась, и Идан вскинул тяжёлый взор. Калерлея появилась на пороге неслышно. Глаза её лихорадочно блестели, и она судорожно мяла пальцами подол платья. Идан встал и шагнул ей навстречу. Им пришлось сделать ещё по два шага прежде, чем они оказались достаточно близко. Идан обнял женщину одной рукой за плечи и слегка прижал к себе. Она вся сжалась в его объятиях и застыла, когда он коснулся губами её волос.
– Я отвезу тебя к ней, когда закончу с делами в Дардане, – тихо пообещал Идан.