Цветочки Александра Меня. Подлинные истории о жизни доброго пастыря
Шрифт:
Андрей Мановцев
«Смерть – это главное событие в жизни человека», – услышал я от отца Александра Меня весной 1981 года, при первом знакомстве, в очень важном для меня разговоре. В ноябре 1980 года умерла моя мама, после чего я пережил обращение в веру, крестился. Я почти ничего не знал, не понял даже, что меня причастили после крещения; сейчас мне кажется, что я о причастии вообще услышал только от отца Александра. Мне необходим был разговор со священником о некоторых моментах, связанных с маминой смертью. В дружеском семействе меня взялись познакомить с отцом Александром. И те слова, с которых он начал, как раз и стоило мне услышать. Помню, однако, что при всём их значении для меня показались эти слова как бы слишком яркими. Но нетрудно представить, как часто я вспоминал их после смерти отца Александра и как лишь горестно дивился тому, сколь
Ольга Милованова
Это было в 1981 году. Я ехала в электричке в Пушкино, где училась в музыкальном училище. В вагоне напротив меня сидел священник, красивый, с умными глазами. Он разговаривал со своими попутчиками, а потом взглянул на меня. Взгляд его был удивительно поддерживающим, что никак не вязалось с моими тогдашними представлениями о священниках. Помимо моей воли во мне стала происходить какая-то странная работа: вся моя жизнь прошла перед моим мысленным взором. И это продолжалось, как мне показалось, очень долго.
Когда мы стали подъезжать к станции Пушкино, священник, увидев, что я собираюсь выходить, позвал меня. Я медлила. Женщина, которая ехала вместе с ним, громко сказала мне: «Да подойдите же к нему, батюшка хочет вам подарить книгу». Она спросила, как меня зовут, а священник подписал какую-то книгу. Но я смутилась, сочла это просто недоразумением, на протянутую мне книгу удивлённо отреагировала: «Это мне? Зачем? Мне не нужно!» В общем, я его огорчила. Я это понимала, но сделать с собой ничего не могла, я спешила к выходу. Но священник стал приглашать меня в храм, в какую-то «новую деревню», сказал, что его зовут отец Александр Мень. Он рассказал, как доехать в его храм от Пушкино на автобусе. «Приходите, – сказал он, а потом добавил: – Если хотите, конечно».
Я закивала головой, но уже пора было выходить, и мне было очень жаль, что я толком и не поняла, в каком храме и в какой деревне он служит. Я выскочила из электрички в полном недоумении. Но весь день я ощущала какой-то необыкновенный прилив сил.
С тех пор мне стали сниться сны, что я еду в электричке и должна где-то сойти, но не знаю точно – где, и что там меня ждёт кто-то необыкновенный. Так в Новую Деревню я к нему и не пришла, а он меня очень ждал, как мне кажется.
Уже после смерти отца Александра ко мне стали приходить его книги, сначала из серии «В поисках Пути, Истины и Жизни», «Сын Человеческий», потом другие. У меня было такое ощущение, что эти книги я ждала всю жизнь. Я была совершенно поражена, читая их, от каждого слова словно горела. Я начала молиться отцу Александру – это стало моей потребностью. И снова мне приснился сон, что я еду в электричке, и на этот раз выхожу в нужном месте и вижу дерево, удивительно знакомое и бесконечно родное. Размеры этого дерева и размах ветвей было совершенно невозможно определить, как невозможно определить размеры гор. Я долго-долго бегу к этому дереву и наконец падаю на мягкий слой опавших листьев, поджимаю ноги, смотрю вверх, чтобы увидеть, вся ли я нахожусь под сенью этого могучего дерева. Вижу себя под его ветвями и успокаиваюсь – добежала. Проснулась я с чувством огромной радости, а внутри у меня звучало слово «ОТЕЧЕСТВО».
Марина Михайлова
Я познакомилась с отцом Александром Менем благодаря Льву Большакову. Сейчас он священник, служит в Карельской епархии, в городе Кондопога. Тогда он ещё не был рукоположен, работал в Институте археологии, а жена его, Юлия Большакова, была уже довольно известным иконописцем. Они были духовными детьми отца Александра, и у них дома собиралась молитвенная группа, что по тем временам было не просто нетипично, но и наказуемо. Так случилось, что я познакомилась с Большаковыми, благодаря им прошла катехизацию (они тогда катехизировали людей тайно, на квартирах), потом стала к ним ходить на евангельские чтения. Однажды я пришла к ним чуть пораньше и увидела на кухне отца Александра, который пил кофе и беседовал с Львом и Юлей о «Мастере и Маргарите» Булгакова. К тому времени я уже прочла некоторые батюшкины книги, и меня поразило его живое слово о Христе. Увидеть человека, написавшего эти удивительные вещи, для меня было счастьем и радостью. В последние два года жизни отца Александра (мы познакомились в 1988-м году, а в 1990-м его убили) я приезжала к нему на исповедь в Москву – не очень часто, раз в месяц, раз в два месяца, но всё-таки смогла с ним немного побыть. Это, конечно, одна из лучших встреч в моей жизни.
Лада Негруль
Моя подруга Маша Тёмина звала меня поехать с ней в Новую Деревню, но я не понимала поначалу, зачем нужно ехать так далеко от Москвы, чтобы причаститься и исповедоваться. И только прибыв на место, всё поняла…
Потом я слышала, как отец Александр,
Маша мне говорит: «Сейчас я пойду на исповедь и после неё поговорю о тебе, а ты встань за мной и подойдёшь следом». Так мы и сделали. Но дело в том, что перед этим я ходила в Москве к священнику, который очень плохо относился к отцу Александру и был по духу ему совершенно чужд. И Маша, честно рассказав батюшке об этом, невольно таким образом дала мне очень скверную «рекомендацию». Поэтому когда я подошла к отцу вслед за Машей, он даже не взглянул на меня, а быстро проговорил, что у него в приходе уже очень много народу и что он после службы напишет мне рекомендательное письмо к своему знакомому священнику, чтоб я смогла ездить к нему. Я чуть не заплакала от обиды. Вышла из храма, села, смотрю на купола и думаю: «Если я сейчас отсюда уйду, то вся моя жизнь пройдёт мимо». И дальше произошло внутри меня что-то невероятное, никогда ни до, ни после со мной такого не было. Откуда набралась я такой наглости?! Каждый, кто видел отца Александра вблизи, может подтвердить, что вокруг него было такое мощное «биополе», что к нему не так просто было близко подойти. Но меня подняла какая-то волна и понесла в храм. Я решительно подошла к отцу, взяла его за рукав и сказала: «Отец Александр, можно вас на минуту?» Он развернулся ко мне, и вот тут он на меня посмотрел, и скорее не на меня, а сквозь, куда-то в самую глубину моих глаз, настолько проницательно, словно прожёг взглядом! И тут я, набравшись смелости, выпалила: «Вы мне можете не писать никаких рекомендательных писем, потому что я от вас никуда не уйду!» Отец Александр засмеялся: «Ну, я всё же сейчас напишу…» «Нет, не надо! Если у вас нет времени, вы можете меня ничему не учить, я сама буду у вас учиться», – сказала я, повернулась и пошла.
Когда я приехала к нему через две недели на исповедь, он принял меня так, как будто я всегда была в его общине. Вот такое чудо. Маша потом смеялась, вспоминая мой «прорыв»: «Да-а… воистину Царствие небесное силой берётся!»
Юрий Пастернак
На встречу отец Александр пришёл не один. Рядом с ним была верная его помощница Зоя Афанасьевна Масленикова. Мы все расселись кружком, и начался разговор. Отец Александр живо и с интересом расспрашивал нас: кто мы, что мы, чем занимаемся, каковы наши увлечения и интересы, как мы дошли до жизни такой, дачной. Мы, понятное дело, важничали, кочевряжились и всячески выказывали свою эрудицию. Гриша Крылов, как самый начитанный из всех, задавал священнику сложные вопросы. Мелькали имена Джордано Бруно, Оригена, Дионисия Ареопагита.
Когда дошла очередь до меня, я заявил, что сейчас читаю книгу Бхагавана Шри Раджниша «Горчичное зерно» и лучшей книги об Иисусе я ещё не встречал. Священник улыбнулся: «На самом деле о Нём есть и другие хорошие книги, – и переглянулся со своей спутницей: – Смотрите, Раджниш уже и сюда добрался!» Олег Поляков спросил его, как он относится к восточным путям к просветлению, на что священник ответил, что «предпочёл бы оставаться последним грешником, но со Христом, чем быть величайшим просветлённым, но без Христа».
Отец Александр отвечал так, как только он мог это делать. Кратко, образно, ярко и с мягким юмором.
Говорил он приблизительно так: «Отличие христианства от всех вероисповеданий мира в том, что христианство – не религия, а кризис всех религий. Целью всех дохристианских религий было достигнуть неба, задать Богу вопросы. Христос – есть ответ Бога на вопросы людей, рука, протянутая людям сверху».
Ещё отец Александр говорил о том, что «все великие учителя человечества: Будда, Конфуций, Магомет, Лао-цзы и другие считали себя грешными людьми и со страхом взирали на верховное Божество. Иисус никогда не говорил, что Он грешник. Он говорил о Cебе: “Я и Отец – одно… Никто не приходит к Отцу, кроме, как только через Меня. Если бы вы знали Меня, то знали бы и Отца Моего. И отныне знаете Его и видели Его”. И заметьте, – продолжал отец Александр, – Иисус говорит о Себе, что Он есть Путь, Истина и Жизнь. Он прямо заявляет о Себе как о Боге. Этим Он радикально отличается от всех религиозных гениев человечества».