Цветок для Прозерпины
Шрифт:
– Думаю, тот, кто это сделал, имел возможность наблюдать за мной, поэтому знал, когда я отлучилась. Не знаю, зачем ему понадобилось обставлять все таким образом, но судя по всему, он хотел, чтобы тело сразу нашли.
И чтобы это была именно я, – добавляет девушка, но уже про себя.
– Схема действий в таком случае выглядит довольно сложно, не находишь? Если допустить, что другой человек действительно был.
Она не знает, что на это ответить.
– Я этого не делала, – Сабина рассматривает незамысловатый узор на бумажном одноразовом стаканчике, который оставила держать в руках, чтобы хоть немного согреть ледяные
Мужчина рассеянно проводит пальцами по подлокотнику кресла, смотря в сторону:
– Пока ты останешься числиться свидетелем.
– Но? – она скрещивает на груди руки и предлагает Гаврилову продолжить начатую, но явно незавершенную мысль.
– Думаю, ты не до конца честна, рассказывая о произошедшем, – мужчина возвращает к ней свой взгляд, отслеживая малейшие изменения в дыхании, мимике или позе. Сабина не позволяет себе показать волнение и старается спокойно ответить:
– Я надеюсь, прошлые события не повлияют на то, как вы станете оценивать ситуацию сейчас. Понимаю, как все выглядит со стороны, но я никогда не имела намерения навредить Маше, также способ убийства кажется… весьма изощренным.
– Ты не можешь не понимать серьезности положения, в котором оказалась, – качает головой Гаврилов.
Как она может не понимать? Произошедшее за последние несколько дней после сегодняшних событий резко перестало казаться игрой уставшего разума, напротив, Сабина была уверена, что чем-то вызвала в убийце интерес. Мог ли он присмотреть ее в качестве следующей жертвы? Судя по характеру убийства, этот человек может быть психически нестабилен, да и в любом случае, умалчивать о том, что за ней, возможно, кто-то следил, будет неразумно. С другой стороны, как ей объяснить, что она подозревает в этой слежке того же, кто оставил мертвое тело прямо под ее стойкой, не упоминая про имя?
Девушка переводит дыхание и расцепляет руки, позволяя им свободно опуститься на колени:
– Не знаю, насколько полезным это окажется для вас и связано ли со всем этим, но пару дней назад у меня появилось чувство, что за мной наблюдают. Сначала во время ночного дежурства я точно кого-то заметила, пока… была с пациентом. Когда вышла в коридор, там никого не было, но мне кажется, что я слышала чей-то смех.
Брови Гаврилова взлетают вверх, но больше он никак не показывает своего отношения.
– Это мог быть кто-то из пациентов?
Странно, но мысль о таком варианте Сабине в голову не приходила, тогда она списала все на то, что ей просто показалось. Коротко обдумав эту идею, девушка ее отбрасывает:
– Не думаю. Смех был мужским, – или ее память так говорит ей теперь, когда Сабина помнит многое другое, и просто подстраивается? – В тот вечер единственный пациент мужского пола на этаже скончался, я как раз была у него в палате, когда все произошло. Потом у меня возникло то же ощущение, когда возвращалась домой, и позже, проснувшись ранним утром, я видела во дворе моего дома мужчину – так я тогда решила, по крайней мере. Мне показалось, что он наблюдал за моим окном.
Следователь какое-то время разглядывает ее, во взгляде его она замечает подозрение:
– Ты же не придумала это только что?
Девушка делает глубокий вдох. Ей хочется высказать мужчине в лицо все, что она думает, однако осознает, что это ей не поможет. Тот, кажется, замечает ее состояние, да и
– Ладно. Сейчас это не так важно. Если ты знаешь еще что-то, о чем умолчала, прошу тебя, не скрывай. Это в твоих же интересах.
Голос Гаврилова становится мягче, но Сабина убеждена, что причиной тому отнюдь не добрые чувства. Нет, он больше напоминает голодную ищейку, едва взявшую след. Она могла только надеяться, что он отнесется к ее словам без пренебрежения, как она того опасается
– Смерть Маши действительно наступила незадолго до моего прихода, – неохотно говорит девушка.
– Как поняла?
– Вы знаете, что такое признак Белоглазова? Его еще называют кошачьим глазом.
– После смерти зрачок умершего вытягивается при сдавливании глаза, – кивает Александр. – Значит, проба была отрицательной, когда ты обнаружила тело?
– Симптом появился только через десять минут.
– Хорошо, я передам команде. Если это все, то можешь идти. Я вызову тебя, если появится необходимость. Город не покидай.
Может, он все же не станет рассматривать ее как подозреваемую всерьез?
***
Сабина стоит у раковины служебного туалета, раз за разом набирает в сложенные лодочкой ладони ледяную воду и опускает в них лицо. Кожа сначала отдает острым покалыванием, но затем холод берет свое, и вот уже кажется, что ему на смену приходит иллюзорное тепло. Девушка последний раз подставляет руки под поток воды. Когда она открывает зажмуренные глаза, то дыхание ее замирает, внутренности словно начинают сжимать, выкручивать ее изнутри. Из-под крана упругой струей толчками выплескивается кровь, руки Сабины залиты ею, и кровь покрывает мелкими каплями ее лицо, когда она в ступоре переводит взгляд в зеркало на собственное отражение. Периферию зрения тоже начинает затягивать тревожным багрянцем, пока видимая картинка не сужается до маленькой алой точки. Легкие пытаются вобрать воздух, но ничего не получается, и в голове начинают бить маленькие молоточки ужаса. В груди жжет от нехватки кислорода, но горло словно обернуто проволокой, которая сжимается все сильнее.
Почему так тихо? Сабина не слышит ничего. Это ничего тоже красного цвета.
Она умрет здесь. Совсем одна.
Первыми сквозь искаженное сознание прорываются ощущения. Кто-то гладит ее по спине и, кажется, что-то говорит, – она чувствует вибрации воздуха на коже, мир вокруг приобретает прежние размеры и цвета, немного погодя возвращаются и звуки.
– Девочка моя, ну все, все, – голос знакомый, ей хочется плакать, когда слышит его, но слезы все не появляются, только сухой шершавый ком царапает изнутри. Любовь Григорьевна. Как она очутилась здесь?
Сабина осознает себя сидящей на полу. Старшая медсестра приобнимает ее за плечи одной рукой, а другой медленно, но ритмично, проводит похлопывающими движениями по спине. Девушка медленно делает вдох, и у нее это получается. Понимание произошедшего заставляет ее обессилено прислонить голову к плечу женщины.
– Как вы здесь? – только и спрашивает она. Голос звучит приглушенно из-за позы.
– Давид Тигранович вызвал, уже все рассказал, он сейчас на допросе. Испугалась?
Сабина долго молчит, наслаждаясь ласковыми прикосновениями, прежде чем ответить: