Цветок камалейника
Шрифт:
— Они все равно ее найдут. — Жрец медленно засыпал ямку, огладил землю ладонями, словно прося прощения. — Архайн или другой йер, сегодня или через месяц, со мной или без меня…
— Это что еще за настроение?! — досадливо перебил его Джай.
— …поэтому найти ее должны вы, — не обращая на парня внимания, продолжил Брент. — Если мне удастся победить Архайна, то у вас будут и кристалл и расстояние…
— А если нет?! — вырвалось у Радды.
— Слушай, ты нам друг или тому йеру?! — возмутился горец. — Конечно, победит!
— …а если нет, то мое
— Эй, — насмешливо окликнул их Архайн. — Вы там хором взывать собрались, что ли?
— Нэт, эта мы обсуждай, кто твоя сапоги на память о такой харошый мертвый чэлавек бери!
Брент тронул горца за плечо и отрицательно покачал головой.
Больше тянуть было нельзя. Да он и не хотел.
Семена взошли одновременно. Вспороли землю, вытянулись, изогнулись обличающими перстами…
Жрец и йер медленно поднялись.
Развернулись.
И оцепенели.
Ростки указывали… друг на друга.
Несколько секунд все, включая стоящего на крыльце хозяина дома, потрясенно на них таращились.
Потом, не сговариваясь, подняли глаза вверх, к центру потолка.
Томительная тишина — и слабый шелест.
— Что там, на чердаке?! — Хруск сгреб мужика за шиворот.
— Эта… — прохрипел тот, скребя подкосившимися ногами, — бродяги какие-то попросились переночевать! Но они клялись, что на рассвете уйдут, должны были уйти…
— С ребенком?!
— Не знаю! — взвыл насмерть перепуганный хозяин. — Не видел! Старик за всех просил, они за порогом стояли, человек пять… бабы тоже вроде были… тащили чего-то…
— Отлично, — в голосе Архайна сквозили мурлычущие нотки, — нам не придется далеко идти за нашим призом.
Обережник брезгливо отшвырнул мужика, и тот, всхлипывая, отполз к двери.
Брент поглядел на неумолимое небо, тронул осыпь капель за краем крыши и — шагнул в дождь.
— Доставай плеть, йер.
— Ты удивил меня, Брент. — Приближенный, склонив голову к плечу, оценивающе рассматривал жреца. — Такое мужество, честность, глупость… Я не стану с тобой сражаться.
Йер медленно, не то убеждая противника в мирных намерениях, не то рисуясь, сунул руку за шиворот и вытащил прозрачный кристалл на тонкой серебряной цепочке. По тому, как впился в него взглядом Брент, друзья поняли — тот самый.
Архайн задумчиво раскачал цепочку на кончике пальца.
— Я не стану сражаться с рабом, — продолжил он. — Ты заслужил право издохнуть свободным.
Цепочка соскользнула с пальца и, увлекаемая кристаллом, полетела к земле. Пытаться ее поймать, подставляя врагу шею и спину, было полным безрассудством. Брент и не стал. Даже не проводил взглядом. Как и Архайн.
Они оба знали, чем завершится ее полет.
С такой высоты кристалл не разбился бы, даже будь стеклянным.
Он и не разбился. Рассыпался в белую искрящуюся пыль, и ветер тут же исчертил ее узорами.
— Ах ты скотина храмовная! — вырвалось у Радды.
Йер иронично поклонился, принимая комплимент.
— У
— К твоим услугам… брат. — Приближенный выступил из-под навеса. Критически оглядел засаженный яблонями двор, поморщился и пошел к речному берегу, ровному и широкому.
Намокшая и отяжелевшая мантия полетела на траву. Архайн неспешно закатал рукава, проверил завязки сапог и рубахи.
Оставшиеся под навесом люди напряженно вглядывались в две смазанные дождем фигуры, разделенные четырьмя семериками шагов. Река клокотала и пенилась, холодный сырой воздух щипал ноздри.
Оба бойца взялись за плети и замерли.
Радда судорожно стиснула руку Джая.
— Не бойся, — шепнул парень, уже видевший подобное. — Пока они только взывают.
На один жуткий миг Бренту показалось, что Привратница, потрясенная изменой жреца, окончательно от него отвернулась. Но уже через секунду внутри разлилось знакомое тепло, и плеть начала наполняться силой. Медленно, обстоятельно, тяжелея даже на вес.
Как и положено после четвертой инициации.
— Так вот какая у тебя глина [48] , — с оттенком презрения заметил Архайн. По сравнению с прошлым поединком враг стал сильнее — но и он тоже. Приближенный К Двуединому мог потягаться даже с прислужником Твари, прошедшей все пять инициаций. Теоретически, разумеется. Место в этом мире было только для одного бога.
48
Белая фишка в квайре, которая раз за игру, на один ход, может стать любой фишкой из уже сброшенных с доски.
Брент промолчал. Сейчас он был уже не человеком — обнаженным оружием, зажатым в руке судьбы. Неспособным ни удивляться, ни радоваться.
Только сражаться.
— Что ж ты, тваребожец, плетью пользуешься? — Йер укоризненно покачал головой — и внезапно, почти без замаха, ударил. Кожаное витье продлилось в туманное, осенив добрую половину лужайки.
Брент пригнулся. Прикосновение плети означало мгновенную смерть, но суть поединка была не в этом. Архайн и не надеялся задеть жреца, хотя, разумеется, попытался.
Шелест сменился въедливым свистом. Капли вытянулись в тончайшие ледяные стрелки и густо утыкали землю, придав траве серебристый оттенок.
Порыв теплого ветра — и лужайка снова зазеленела. Брент опустил руку со щитом-петлей из плети, позволив ей свободно обвиснуть.
— Ну а ты мне что покажешь? — Архайн стоял в прежней расслабленной позе, чуть двигая кистью. Кончик плети плясал по земле, словно подманивая шаловливую кошку.
Лужайку заволокло туманом. Брент беззвучно шагнул влево на случай, если йер ударит вслепую, и тут же снова взмахнул плетью. В белом мареве что-то затрещало, но коротко и неубедительно.