Цветок камнеломки

Шуваев Александр

–  Очень любопытно, - вежливо проговорил полковник, скользнув по экспонату мимолетным взглядом, и - посмотрел еще раз. Скучающие глаза едва заметно оживились, а тон - так же, едва заметно, изменился, - ка-ак любопытно та-а…

Наметанный глаз старого пилота и контролера по едва заметным, непередаваемым признакам отличил работающий агрегат от макета, но хозяин наметанного взгляда этого пока что не осознавал, поскольку стоящий в мозгу каждого взрослого человека, - особенно человека при должности!
– фильтр, разумеется, полностью отсекал саму возможность того, что столь еретическая штука - может летать, будучи сработана какими-то там студентами прохладной жизни. Аппаратов всяких-разных нестандартных схем он за свою жизнь повидал очень-таки порядочно, делали

их истинные профессионалы высочайшего класса, но в серию из них, на его памяти, не пошел приблизительно ни один. Понабравшись соответствующего опыта, он перестал досадовать по этому поводу, осознав, какую настоящую роль играет вся эта техническая экзотика: отдельные оригинальные технические решения, будучи доработаны, с успехом применялись потом на серийных машинах куда более традиционных схем. Тех, что разрабатывались конструкторской элитой, представителями своего рода Могучей Кучки отечественного авиастроения.

–  … И это что ж, - с ласковостью, только едва заметно фальшивой, продолжил он, - у нас будит-та? Как его назвать?

–  А - черт его знает. Как говорится - хоть горшком… Но вообще-то сама разработка носит название "Вектор". Да ты ребят спроси, им лестно будет все показать и рассказать.

–  Ребята… ребятами, а с тобой оно как-то надежнее. Привычнее, что ли? Так соль-то в чем?

–  Эй, Олежка! Расскажи товарищу полковнику о концепции и вообще… Соль.

Длинноволосый блондинистый Олежка серьезно кивнул и привычно, фирменной гидовской скороговоркой завел:

–  Универсальный летательный аппарат, имеющий, по названию проекта, рабочее название "Вектор", проектировался, как многоцелевое устройство, естественным образом приспособленное для взлета с очень ограниченных площадок, в том числе - предусмотрен так называемый "полностью вертикальный старт". Соответственно машина способна на вертикальные маневры под любыми углами и рассчитана на горизонтальный полет в диапазоне скоростей от ноля до трехсот пятидесяти километров в час включительно. В режиме зависания и низких горизонтальных скоростях имеет виражные характеристики, близкие к абсолютным, - и пояснил, - это, значит, способна к плоскому или креновому повороту на месте… Корпус данной модели выполнен из полностью неметаллических материалов на каркасе из неметаллических труб и балок, имеющих полностью сотовую структуру. В качестве двигателей использованы электродвигатели нового поколения, сделанные по так называемому "принципу полностью эффективной массы", что позволило полностью исключить использование сложных редукторных устройств при сохранении возможности легкого выбора всего спектра рабочих режимов. Возможности данной версии можно увидеть в фильме, снятом на летных испытаниях модели в условиях полигона…

–  Стоп-стоп-стоп!.. Как это, - "летных испытаниях"? Она что - реально летает?

–  Да, - юнец даже плечами пожал, мол, - а что тут такого?
– Всего более четырнадцати часов полета во всех предусмотренных режимах.

–  Та-ак… А ну-ка - идемте, покажете мне этот ваш фильм.

"Ересь" - непринужденно поднималась с места под углом пятьдесят-шестьдесят градусов, зависала на одном месте в трех-четырех метрах от земли, шевеля могучей воздушной струей какой-то неочевидный клочковатый бурьян, - держа корпус параллельно земле, под углом, опустив или задрав нос, с креном на крыло до тридцати градусов. Так же, на манер деловитой ищейки опустив нос, машинка летела параллельно земле. Запросто давала боковое скольжение с зависа и в полете по прямой. И, как об этом и говорил студент, - запросто разворачивалась на месте.

Полковник, судорожно сжав зубы, до хруста стиснул кулаки, не отрывая взгляда от погасшего экрана. Повидав за свою военную карьеру множество нелепостей, жутких нелепостей, идиотских настолько, что честный штафирка даже и представить-то себе не в силах, попривыкнув вроде бы, - он почувствовал вдруг, что потрясен до глубины души. Это было… Ну, вроде как купить на базаре заведомую стекляшку в узорчатом

мельхиоровом колечке, а оно оказывается бриллиантом каратов на пять в ободке из платины. Бог его знает, сулит ли какой-нибудь очередной, порядком поднастрявший в зубах переворот эта схема, но сам факт того, что какие-то там студенты! Делают летающую концепцию!! В наше время!!! И ни одна с-сволочь из тех, кому по службе положено, даже ухом не повела! Очевидно - по очевидной же невозможности события. Никому и в голову не пришло, что здоровенная тварь, которую они и доставили-то непонятно как (а как, кстати?), вовсе даже не макет, а всего-навсего летающий прототип принципиально-нового летательного аппарата. Похоже - хорошо летающий. Очень похоже. Очень похоже, что очень хорошо.

–  Так.
– Сказал он тоном орудийного затвора.
– А теперь, уважаемый профессор, прежде чем позвонить в соответствующие инстанции, я хотел бы получить некоторую дополнительную информацию.

–  Позвонить?

–  Увы. Моя прямая служебная обязанность. Очень жаль, что сейчас лето и до ночи еще далеко. Потому что изъятие экспоната среди бела дня только еще больше усугубит положение. И без того достаточно херовое. Если точно - то просто нетерпимое.

–  По-моему, Иван Захарович, ты сменил место службы очень сильно. И служебные обязанности приобрел… довольно своеобразные.

–  Каковы бы они ни были… а выполнять надо.

–  Изъятие аппарата - одна из них?

–  Безусловно. И вообще вы, похоже, задали нам массу хлопот. Ты просто представить себе не можешь - сколько.

–  А… они?

–  Что - они?
– Удивился полковник.
– Ты кого это имеешь ввиду?

–  Ребят моих.
– Профессор заметным образом ощетинился, но собеседник слишком сильно был занят своими мыслями, чтобы обратить на это внимание.
– Вот кого!

–  Ну-у… Придумаем для них что-нибудь… Грамоту там какую-нибудь сообразим. Благодарность. Да, кстати, - составь список причастных. Надо собрать подписку о неразглашении.

–  Все?! Больше вам ничего не надо? Например, - снять штаны и смазать жопу вазелином?

–  Профессор, - Маркелов поморщился, - что за выражения? Я просто вас не узнаю.

–  Я, между прочим, почти всю жизнь на производстве проработал. Так что с выражениями у меня все в порядке. Так я не услышал ответа?

–  На что?
– Искренне удивился полковник.
– Какие-то вопросы?

–  Я спрашивал, как вы собираетесь поступать с нами.

–  Ну-у, это решать не мне.

–  Вот это, - восхитился профессор, - вы верно сказали! Не вам это все решать! А то привыкли все всегда решать за других.

–  Не понимаю.
– Маркелов, полковник Генерального Штаба Маркелов Иван Захарович слегка, предварительно нахмурился.
– Вы о чем это?

–  А с чего это вы взяли, что вот так просто заберете экспонат? Он что - ваш?

–  Как это?

–  Элементарно. Не ваш, и все!

–  Это дело, затрагивающее государственные интересы.

–  Ах, сколько патетики! А все эти заклинания, произносимые п-подлючим, якобы значительным голосом, можешь засунуть себе… знаешь куда? Для пролетариев прибереги, а я - пуганый! Словеса эти много раз слышал! Белый день, говорите? Скандала желаете избежать? Чтобы шито и крыто было? А вот, - он сунул собеседнику под нос замысловато сложенный кукиш, - вам! Давайте посмотрим, что у вас получится, если я воспротивлюсь? Потребую формальных оснований? Пошлю вас на хрен с вашими требованиями? Кстати говоря - всего-навсего незаконными. Что? Не слыхали такого слова?

–  Очевидно, - военный деланно улыбнулся, - вы меня просто не так поняли. Разумеется, вы будете привлечены.

–  Ага. Как довесок к экспонату. На какое-то время. Чтобы потом тихонько отделаться. Спасибо, не подходит.

–  Тиш-ше вы…

–  Зачем тише? Это совершенно не в моих интересах.

–  Хорошо… Я подумаю, что можно для вас сделать…

–  Думайте быстрее. А когда придумаете, не забудьте поставить в известность. Я буду во-он там. Чтобы у вас не было соблазна придумать что-нибудь вроде наручников или пули.