Цветок моего сердца. Древний Египет, эпоха Рамсеса II

MadameD

Сразу видно, что она замужем за верховным жрецом, подумала Тамит.

После этого Тамит и Ка-Нейт омыли руки и разделили погребальную трапезу; никто больше не хотел поминать несчастного преступника, но Ка-Нейт, рассердившись на это, заставила слуг присоединиться.

Бедная Тамит страдала. Поскорее бы все это кончилось – почему госпожа так привязывается к людям, которые вовсе этого не заслуживают?

Затем Ка-Нейт на собственной лодке доставила Тамит домой, на прощание обняла и подарила золотой браслет, свободно висевший на ее тонком запястье.

Тамит подумала, что никогда еще столько не страдала, сколько в этот день.

Вернувшись домой, Тамит хотела устроить собственные поминки по мужу – напиться допьяна – но обнаружила, что у нее гость.

Смущенный и радостный Хепри поднялся ей навстречу. На нем, помимо обычной набедренной повязки, было свободное облачение-накидка, делавшее его почти красивым, а на шее висело ожерелье.

– Здравствуй, - сказала женщина, не зная, как с ним быть и как его спровадить. – Как ты вошел?

– Меня впустил твой слуга, госпожа, - ответил Хепри. – Он увидел, что я жрец, и предложил мне подождать тебя в доме.

У Тамит вдруг возникло очень неприятное чувство, что мальчишка начал чувствовать себя здесь хозяином, потому что как будто бы возымел какие-то права на хозяйку…

– Откуда ты пришла? – спросил Хепри.

– Тебе не сказали? – удивилась Тамит. – Я хоронила мужа. Неужели ты не видишь, что я вся в грязи и пропахла мертвыми?

Она почти не понимала, что говорит. Но Хепри воспринял ее слова с благоговением и начал извиняться, что пришел в такое неподходящее время.

– Ты хорошо сделал, что пришел, - сказала Тамит, думая как раз обратное.

– А кто хоронил его? – вдруг задал Хепри вопрос, тот самый вопрос, которого она боялась.

Наверное, Тамит побледнела, потому что на лице юноши выразилось изумление и испуг.

– Великий ясновидец отрядил людей, - нашлась женщина. – Он милостив…

– Поистине милостив, - согласился Хепри. – Он очень милостив ко мне – видишь, это он подарил мне вещи, которые я надел сегодня. Великий ясновидец несколько раз говорил со мной, и остался доволен… хотя я не знаю, чем заслужил такую доброту.

“Я знаю – Хепри истинный жрец, - подумала Тамит. – Это юноша, созданный для служения Амону, как сам первый пророк, и для беспрекословного повиновения старшим жрецам – самому Неб-Амону”.

Она улыбнулась.

Человек, способный служить и поклоняться от всего сердца, очень полезен – великий ясновидец прав.

Хепри вздохнул, думая, что сегодня Тамит должна снять траур, ведь положенный семидесятидневный срок прошел и время плакать тоже прошло. Но воздержался от таких слов.

Он сжал между ладонями руку хозяйки, глядя на нее нежно и умоляюще, а Тамит подумала, что нельзя томить его слишком долго, если она не хочет его потерять. Но как оставить его при себе? Замуж?

Эта мысль была так нелепа, что Тамит рассмеялась, испугав своего гостя.

За него замуж – это было бы все равно что выйти за ребенка или за слугу, чем-то унизительным и невозможным.

И как он будет жить здесь – на ее содержании?

Этот юноша был ее ровесником, а Тамит чувствовала себя старше его вдвое.

Но быть ее любовником опасно для него, это опасно и для нее. И Хепри слишком благочестив, он не захочет поддерживать порочную связь, только чистую.

Тамит вдруг улыбнулась и подумала, что тот, кто умеет терпеть, выигрывает. Она перетерпела Нечерхета, и теперь вознаграждена за это. Отдаться Хепри, если придется это сделать, будет как окунуться в чистую воду после грязи, хотя она и не любит этого юношу и не полюбит. Ее сердце навеки отравил Неб-Амон.

Но у молодого жреца действительно душа и тело еще совсем чисты…

Пока.

***

Аменемхет рос удивительно быстро, на радость родителям и всему дому. За заботами о теле мужа Тамит прошло более двух месяцев – мальчику исполнилось пять месяцев. Ка-Нейт сама кормила его, и это были минуты огромной радости; но после путешествий в город мертвых у нее стало пропадать молоко.

Мерит-Хатхор заметила это и доложила господину дома. И тот… тот запретил жене такие выходы.

– Это опасно – я говорил давно, - сказал великий ясновидец жене. – Ты должна заботиться о сыне, а не о мертвых. Ты больше не пойдешь туда.

Первые дни нерассуждающего повиновения, когда Ка-Нейт чувствовала себя только девочкой при мудреце, миновали, госпожа дома выросла духом. Она по-прежнему очень почитала супруга, но против такого запрета с жаром возразила:

– Но ведь тебе нужна помощь там, и гробницы тех, кого я люблю, должны строиться с моим участием!

Верховный жрец поморщился.

– Я пришлю к тебе художника и чертежника домой – расскажи им, что хочешь там видеть, а они это изобразят сами. Мой сын не должен лишаться матери.

Он помедлил.

– Эта женщина – служанка… ты по-прежнему принимаешь ее в доме?

Ка-Нейт взволнованно вздохнула.

– Да, великий ясновидец. Она очень несчастна.

Неб-Амону меньше всего дела было до несчастий недостойных служанок.

– Я прикажу, чтобы ее не впускали, - сказал он. – Эта женщина недостойна тебя и твоей заботы, и я не хочу, чтобы она входила в твою спальню.

Его кроткая жена преобразилась – он никогда не видел ее в гневе, и не представлял, что она способна направить гнев даже на слугу. А чтобы она направила его на него!

– Эта женщина – моя подопечная, - сказала Ка-Нейт.

Жена сейчас не умоляла – она чувствовала себя в своем праве.

– Я не могу бросить ее. Я ее друг. Она испытала больше горя, чем все, кого я знаю… я должна исцелить ее.

Неб-Амон готов был прийти в ярость, отдать самый суровый приказ… но он вспомнил, что перед ним кормящая грудью мать.

– Я не допущу ее в твою спальню, - холодно сказал пророк Амона. – Я так решил.

– Тогда я буду принимать ее в саду, муж мой, - ответила жена. – Или навещать ее сама. Я не могу бросать тех, о ком я забочусь.