Цветок пустыни
Шрифт:
После нескольких минут бешеного галопа, от которого вспыхнул яркий румянец на ее щеках и несколько золотистых прядей выбились из ее безупречной прически, Вита направила лошадь в сторону приземистого длинного здания, находящегося почти в самом центре их поместья.
Она еще не доехала до ворот, как оттуда выехал верхом молодой мужчина и направился ей навстречу. В его радостном взгляде, обращенном на девушку, можно было безошибочно прочитать восхищение, смешанное с обожанием.
– Я поджидал тебя, – сказал он, улыбаясь, – но не думал, что ты приедешь так рано.
– Я собиралась
В голосе девушки прозвучало такое неподдельное волнение, что ее собеседник внимательно посмотрел на нее.
Это был очень приятный молодой человек, стройный и гибкий и, без всякого сомнения, джентльмен по рождению. Однако он не обладал ни изысканными манерами, ни элегантностью тех мужчин, что постоянно окружали Виту в самых роскошных гостиных Мэйфера [1] или вились вокруг нее на балах, на которых она всегда была неизменной, признанной всеми первой красавицей.
1
Один из самых роскошных районов Лондона (прим. пер.).
Чарльз Фентон был сыном управляющего.
Его отец служил вместе с сэром Джорджем, и когда они оба демобилизовались из армии, генерал предложил майору Фентону управлять его поместьем. О своем решении генерал ни разу не пожалел, ибо трудно было бы найти более умелого и честного управляющего, который считал бы делом своей жизни оправдать доверие своего генерала.
Разумеется, Вита не могла избежать знакомства с Чарльзом, и столь же неизбежно молодой человек не мог не влюбиться в эту взбалмошную жизнелюбивую красавицу. Она приняла это как должное, но хотя Чарльз ей очень нравился, девушка никогда не относилась к нему серьезно, как к своему поклоннику, по той простой причине, что при сложившихся обстоятельствах он никогда не мог бы стать претендентом на ее руку.
Различие в их положении, а также то, что Вита была богатой наследницей, обладающей своим собственным, независимым состоянием, делало невозможным для молодого человека даже мечтать о том, чтобы просить ее руки.
Однако Чарльз был благодарен уже за то, что девушка с удовольствием общается с ним, и смирился со своей долей. Он утешал себя тем, что обладает особой привилегией и честью считаться ее верным другом и доверенным во всех делах.
– Что случилось? – спросил он, видя, что она и вправду не на шутку встревожена.
– Папа хочет выдать меня замуж за лорда Бэнтама!
– Лорда Бэнтама? – повторил в изумлении Чарльз. – Но ведь он же стар… он годится тебе в отцы!
– Я знаю. Они думают, что заботятся о моей безопасности, а сами хотят запереть меня в клетку… в тюрьму! – с горячностью воскликнула Вита.
– И что ты теперь думаешь делать? – спросил встревоженный Чарльз. – Надеюсь, ты сказала своему отцу, что не собираешься выходить за этого скучного старика?
– Сказала, – печально кивнула Вита, – но затем поняла, что отец обязательно настоит на своем. Ты ведь знаешь, каким он бывает упрямым, когда что-то вобьет себе
Чарльз молча кивнул.
Они придерживали своих лошадей так, чтобы ехать рядом, и любящий взгляд молодого человека не отрывался от прелестного лица девушки.
– Ты не можешь выйти замуж, пока не полюбишь своего будущего мужа, – горячо сказал он, и в его голосе прозвучали нотки такого глубокого неподдельного чувства, что это не могло укрыться от Виты.
– Нет, конечно, но как мне сказать об этом моему отцу?
– А ты не можешь просто попросить его?
Чарльз, как всякий влюбленный, не мог себе представить, что кто-то может устоять перед просьбой Виты, произнесенной ее нежным, ангельским голосом.
Она помолчала несколько мгновений, затем сказала:
– Мне всего восемнадцать. Даже если папа и не потащит меня силой к алтарю, он может очень сильно осложнить мою жизнь, если я откажусь поступить так, как он того желает.
– Каким же образом? – недоверчиво спросил Чарльз.
– В прошлом году, когда папа был сильно настроен против одного молодого человека и даже отказал ему в доме, я впервые воспротивилась его воле и продолжала с ним встречаться.
– И что же произошло? – холодно спросил Чарльз, почувствовав невольный укол ревности. Ему была нестерпима мысль, что Вита могла пожелать встречаться с каким бы то ни было мужчиной.
– Папа наказал меня! – возмущенно заявила Вита, однако, увидев выражение лица Чарльза, весело рассмеялась. – Ну, конечно, не так, как ты подумал. Папа никогда до меня даже пальцем не дотронулся. Когда я была ребенком, ни он, ни мама ни разу меня не шлепнули. Однако он всегда умел придумывать более изощренные наказания. Так, однажды он пообещал, что накажет меня, запретив кататься верхом, пока я не поступлю согласно его желаниям.
Вита тяжело вздохнула.
– Ты можешь представить, как бы я страдала, если бы не могла ездить верхом и если бы грумам было запрещено даже близко подпускать меня к лошадям?
– Это было бы слишком жестоко! – горячо поддержал ее Чарльз.
– У папы есть еще много других способов наказать меня, – продолжала Вита. – Например, он распоряжается моими деньгами. И мог бы отказаться дать мне деньги на новые наряды или на поездку в Лондон. Однажды он даже угрожал мне, что отправит жить к моей тетушке Эдит, которая живет в Сомерсете. И чтобы он не выполнил своих угроз, я должна была подчиниться его желаниям.
Вита печально вздохнула. А затем ей в голову, видимо, пришла какая-то поразившая ее мысль, и она сказала, словно рассуждая:
– Знаешь, что я тебе скажу, Чарльз, они, наверное, думают, что раз я внешне похожа на кузину Джейн, то я должна и вести себя подобно ей. И теперь они всячески стараются предотвратить мои возможные прегрешения. Однако все их старания как раз и могут заставить меня поступить именно так, как она!
– Кузина Джейн? – переспросил Чарльз. – Которая из твоих многочисленных родственниц?
– Мы говорили с тобой о кузине Джейн раньше, – нетерпеливо пояснила Вита. – Джейн Дигби. У нее было четыре мужа и так много любовников, что вряд ли кто-нибудь мог бы взять на себя труд их сосчитать. А сейчас она замужем за арабским шейхом.