Цветок в пыли. Месть и закон
Шрифт:
А сейчас чувства умерли в ней. Она думала, что уже никогда не испытает любви. Обман разрушил в ней веру в порядочность и благородство, осталось лишь чувство собственной ущербности. Женщины вокруг были веселы и полны достоинства, но Мина не могла быть среди них. Грех превратил ее в отверженную. Да, она могла скрыть свое прошлое и делать вид, что она такая же, как все, но ведь в конце концов обман раскроется и станет известно о ее грехе. И тогда ее проклянут и отвергнут. Так не лучше ли замкнуться в себе, спрятать свои чувства и не ждать понапрасну добрых
Никто не мог бы сейчас достучаться до ее сердца. Мина была холодно-неприступной, и это шло у нее не от уверенности в том, что она красива и обаятельна, а от чувства собственной неполноценности. Она не имела права быть счастливой.
Иногда на улице какой-нибудь мужчина, привлеченный ее красотой, делал Мине комплимент, но вместо игривой улыбки получал такой колючий взгляд, полный холодного презрения, что уже не делал никаких дальнейших попыток завязать знакомство.
Джагдиш видел, что Мина не очень-то счастлива. Он мог только догадываться о том, что оставалось в ее прошлом, а поговорить откровенно не решался, опасаясь натолкнуться на отпор и могущую возникнуть неприязнь. Пусть уж все идет, как идет.
Но в один из дней он решился все-таки.
Это произошло тогда, когда он обнаружил, что теряет сон и аппетит, а причину этого он знал давно — Мина.
— Я обязательно должен с ней поговорить! — пробормотал Джагдиш.
Он ехал в машине на работу.
— Прямо сегодня. Нельзя же так изводить себя! И чего я боюсь?
Он закурил и посмотрелся в зеркало заднего вида.
— Ведь я мужчина! Я, должен проявить решительность!
Пока доехал до конторы, он решился и поднимался в офис, зная, что сейчас обязательно объяснится с Миной. Но едва распахнул дверь и переступил через порог, решительность в один миг покинула его, словно он оставил ее за дверью.
— Здравствуйте, — пробормотал Джагдиш.
— Доброе утро, господин адвокат, — приветливо ответила Мина.
Джагдиш подошел к ее столу, начал бесцельно перебирать лежащие на нем бумаги.
— Я хотел сказать вам… — не очень уверенно начал он.
Он никак не мог решиться.
— Вы, наверное, ищите письма, которые просили меня напечатать? — догадалась Мина. — Я положила их на ваш стол.
— Вот как? — пробормотал Джагдиш. — Большое спасибо, мисс Мина.
Он прошел в свой кабинет, сел за стол, закурил, чтобы успокоиться. «Как мальчишка! — подумал он с досадой. — Ну, что я, в самом деле?» Письма, отпечатанные Миной, лежали перед ним на столе. Адвокат перебирал их, думая о своем.
— Мисс Мина! — наконец позвал он. — Зайдите ко мне, пожалуйста.
Девушка вошла, бросила быстрый взгляд на письма, которые адвокат держал в руках.
— Я опять что-то напутала? — спросила она.
— Напутали? — не понял Джагдиш.
Его взгляд упал на письма.
— А, вы об этом! — он отложил письма в сторону. — Нет, там все нормально.
Он вздохнул.
— Я хотел бы поговорить с вам, мисс Мина. Присядьте, пожалуйста.
Он очень волновался и не мог этого скрыть.
— Вы знаете, что я человек прямой…
Правильно ли он начал? A-а, какая теперь разница!
— Я человек прямой, — повторил Джагдиш. — И если то, что я вам скажу, вам не понравится, не обижайтесь, пожалуйста, на меня. Хорошо? Ответьте только — да или нет.
Смутная догадка шевельнулась в душе Мины. Ей стало тревожно и немного страшно.
— Я вас не понимаю, — пробормотала она.
— Мисс Мина… — снова начал он.
Адвокат говорил с усилием. Кажется, ему самому этот разговор был неприятен. Значит, Мина не ошиблась: он хотел коснуться того, что она так тщательно сохраняла в тайне, оберегая от стороннего взгляда.
— Не надо, прошу вас! — вырвалось у нее. — Не надо спрашивать меня о прошлом! Мне это очень тяжело!
Джагдиш взглянул на нее изумленно.
— Нет, нет! — воскликнул он поспешно. — Я ничего не хочу знать о вашем прошлом!
Он поднялся из-за стола и подошел к ней. Девушка сидела, опустив голову.
— Я хотел сказать вам совсем другое, — произнес Джагдиш.
«Или сейчас, или никогда! Я должен, должен сказать ей!»
— Мина! Будьте моей женой!
Джагдиш не предлагал, он просил. Мина вскинула голову. Краска залила ее лицо.
— Что? — пробормотала она, не веря услышанному. — Вы сказали «женой»?!
Она замотала головой.
— Я… Вы… Вы же меня совсем не знаете, — прошептала Мина.
Она готова была разрыдаться сейчас. Как ей уберечься? Мало ли несчастий уже было у нее?
— Я догадываюсь, что вам не повезло в жизни, — сказал Джагдиш.
Он уже решился и потому был способен говорить откровенно.
— И мне тоже когда-то не повезло, — продолжал он. — Но ведь нельзя же из-за этого всю жизнь мучиться?
Джагдиш взял девушку за плечи и повернул лицом к себе. Теперь они смотрели друг другу в глаза.
— Надо надеяться на счастье, Мина, — сказал Джагдиш. — И если…
Он запнулся.
— И если я хоть сколько-нибудь вам нравлюсь…
Это было уже выше ее сил.
— Не надо, умоляю вас, — прошептала она. — Потому что я… я…
Наверное, это был отказ. Джагдиш закрыл глаза, словно в ожидании удара.
— Я вас понял, мисс Мина, — сказал он с усилием. — Вы думаете, что этим обидите меня. Нет, я был готов…
— Я не это имела в виду! — произнесла Мина, покачав головой.
— А что? Что вы имели в виду?
— Что я недостойна вас!
Она хотела обо всем рассказать Джагдишу, он обязан был знать.
— Вы такой… такой добрый… такой порядочный… как я могу…
— Мина, вы хорошо ко мне относитесь?
— Да, господин Джагдиш, но дело не в вас, а во мне…
— Все! — воскликнул адвокат. — Я не хочу ничего слушать! Скажите мне «да», Мина! Я вас об этом прошу!
Сердце несчастной девушки разрывалось от переполнявших ее страданий. Как можно было вынести все это — видеть совсем рядом близкое счастье и не сметь сделать шаг навстречу.