Цветок яблони
Шрифт:
— Здесь нет трубачей, сиора. И служанок, мечущих лепестки цветов. Полагаю, по сравнению с моим добрым братом, Азимом Эш-Тали, я совершенно дикий человек. Могу предложить лишь еду и вино. Ну, и титул. Не помню, что там написали в бумагах секретари, завтра посмотрите. Но вас не обидели ни положением, ни землей.
— Ваша светлость... — Она была ошеломлена. Хотя бы потому, что никогда не думала о подобном. Да и не нуждалась, чего уж скрывать.
— Просто выпей со мной. Лучшая благодарность.
Они все трое отсалютовали друг другу. Мильвио
— Я привык платить за помощь и за верность. — Герцог принялся за пирог, отправил кусочек в рот, довольно зажмурился. Прожевал. — Со времени порядком испорченного циркового представления у меня не было возможности отплатить за твою помощь в ту ночь. К тому же я уже наслышан о твоей битве с мэлгами. Это достойно целой картины. Обязательно закажу её для своего обеденного зала, если мы все переживем войну. Мильвио. Я получил твое сообщение и знаю, что Риона теперь безопасна. Хоть и опустошена.
— Да, ваша светлость.
— Тебя награждать не стану, ибо помню всю бесполезность моих попыток. Я пока не переварил твоего прошлого отказа и не хочу быть оскорбленным вновь.
В его словах слышалась шутливость. Хотя глаза, отражавшие свечи, не улыбались.
— Я опечален, что расстроил вашу светлость.
— Награждать не стану, — повторил герцог. — Накажу. Кар потерян для меня. Проклятый сукин сын умудрился преставиться, когда пришли шаутты. Мне сейчас не хватает его советов. Он не любил тебя, но был честен и признавал твой разум, опыт, знания. Говорил, что ты равен ему в суждениях.
— Лестно слышать, ваша светлость.
— Будешь давать мне советы вместо него.
Мильвио чуть склонил голову, соглашаясь.
— Это мне в тебе нравится, — одобрил Анселмо и снова выпил. — Принимаешь просто и как должное.
— Я знаю о решении по поводу Лентра, ваша светлость, — сказала Шерон.
— Выбора нет. Лучше драться вместе с соседом, чем по отдельности, даже потеряв построенный для алагорцев флот и лишившись их поддержки. В противном случае надо бежать через... море. Если я убегу сейчас, до попытки сразиться, то любой «добрый брат или сестра» из соседней страны назовет меня трусом. Я буду герцогом без герцогства. Всегда в роли просителя и всегда презираем.
— Я могла бы помочь, ваша светлость. — Шерон решила, что пришло подходящее время. — Помочь вам с армией.
Город купался в летнем благодушном дне, словно мальчишка в прохладной реке в жаркий полдень. Неспешно, радостно, с бесконечным удовольствием.
Прекрасный город. Красивый. Вернувший цвета, казалось потерянные навсегда. Его многочисленные башни, всего лишь неделю назад призрачные, вновь обрели стремительность, ясность и четкость на фоне безоблачного неба, которое портили лишь сотни черных точек — птицы.
Воронье.
Падальщики.
Они пировали уже не один день, найдя в Рионе щедрое подношение, которого больше не касалась защита той стороны.
Ветер, дувший из распахнутых ворот, ласковый и нежный,
Не давали забыть.
Прежде чем войти в ворота, Шерон сказала Мильвио:
— Я хочу обратиться к ним.
— Они поймут?
— Раньше — нет. Теперь... меня выслушают. Они идут за мной. Пока идут, хотя я этого не просила. И не желала. Так случилось, и теперь часть ответственности на мне.
С ней не было Лавиани. А Мильвио и Тэо не стали задавать вопрос, который задала бы сойка: как поступит Шерон, если хоть кто-то окажется не согласен или тем паче обнажит оружие?
Через пять минут все гвардейцы, неполная рота, пока шестьдесят восемь человек, в несколько рядов окружили ее, внимательно слушая.
— Я войду туда, сиоры, как приказал герцог. — Она смотрела на их лица. — И сделаю вещи, неприятные для живых. Я дала слово вашему лейтенанту, что моя сила не коснется вас, если Шестеро решат судьбу кого-то из солдат. Не стану поднимать, управлять, приказывать, использовать. Сдержала ли я слово?
— Да, госпожа, — за всех ответил сержант Мешок, стоявший в первом ряду.
Она говорила тихо, не повышая голоса, но её четкие слова слышал каждый:
— Там, за стеной вашей столицы, лежат ваши соотечественники. Возможно, семьи. И уж точно те, кого вы знали. Их пожирает воронье, крысы, собаки. Я слышу каждого из тех, кто умер. Тысячи шепотов сливаются в шум, в рокот штормового моря. Враг, что идет к Лентру, владетель Горного герцогства, бросивший вызов миропорядку, призывающий отринуть Шестерых и использующий шауттов, сделал это с Рионой. И Треттини с Ириастой не смогут ему противостоять. Нас недостаточно много. Поэтому требуется помощь. Армия. И я прошу прощения у каждого из вас за то, что собираюсь сделать. Мне это не нравится, но иного выбора ни я, ни ваш герцог не видим.
— Вам не надо нам ничего объяснять, госпожа, — произнес лейтенант де Ремиджио. — Совсем недавно вы сказали, что пришли темные времена. У меня была беседа с его светлостью перед поездкой сюда, и все мы в курсе, для чего вы здесь. Никто из нас не рад тому, что будет. Но если вам не удастся, погибших станет еще больше. Мы будем рядом. Лошадей рекомендую оставить здесь.
И они вошли в пустой, прекрасный, смрадный город. С широкими проспектами, величественными дворцами, древними площадями.
В город мёртвых. Перед которым любой даират был крохотным деревенским погостом.
— Когда-нибудь Риона станет такой, как прежде? — спросила Шерон у Мильвио.
— Ничто не бывает прежним. Все меняется. За человеческую жизнь или за тысячелетие. Город возродится, как уже бывало много раз, в разных частях мира. Зло уничтожено, людям ничто не угрожает. Они вернутся. Сперва самые смелые или те, кому нечего терять. Затем все остальные. А спустя несколько поколений события, без сомнения страшные, станут чем-то вроде мифа. А потом в них и вовсе перестанут верить.