Цветущий сад
Шрифт:
На туалетном столике стоял огромный букет белых орхидей, фрезий и лилий, которые на фоне красных роз выглядели как снежинки на крови. В цветах что-то блеснуло. Нэнси с трудом протиснулась между корзинами. Блестела нитка великолепно подобранного жемчуга, опоясывающая цветы с потрясающей небрежностью. Нэнси огляделась. В огромном букете стрелизий тоже сверкали и переливались драгоценности. Нэнси подошла к ним, оставляя за собой след из опавших лепестков.
Это оказалась тонкая золотая цепочка с рубиновым кулоном. В другом букете, в бутоне одной из лилий, лежало кольцо с бриллиантом.
— Что
Нэнси взяла кольцо с его мягкого лепесткового ложа.
— Мы не можем попросить просто убрать их, Мария. Смотри, здесь кольцо, там, в стрелизиях, — ожерелье, а в букете белых цветов — жемчуг.
Глаза Марии расширились.
— Вы полагаете, что во всех корзинах спрятаны драгоценности?
— Не во всех. — Нэнси отчаянно шарила между листьями, стеблями и лепестками. — Но в некоторых есть. Мы должны отыскать их и вернуть князю. Все эти дурацкие подарки…
— Это еще не все. — Хорошенькое личико Марии выражало явную тревогу. — Его милость герцог Мелдон сидит на террасе. Он пришел сразу после ленча и ждет уже несколько часов!
Почувствовав слабость, Нэнси хотела присесть, но все было заставлено цветами. В отчаянии она сказала:
— Тщательно проверь каждую корзину, Мария. Найденные драгоценности откладывай в сторону, а цветы выставляй за дверь. Убедившись, что в них больше нет ничего ценного, вызови посыльного и попроси все убрать. Я буду на террасе с герцогом.
— Хорошо, мадам.
Мария послушно принялась за поиски сокровищ, складывая все найденное на серебряный поднос. Ей и в голову не приходило припрятать в карман какой-нибудь кулон или браслет, так же как Нэнси не допускала мысли, что она может сделать это. Куча драгоценностей росла: рубины, изумруды, бриллианты, золотые серьги и ожерелья, жемчуг. Мария вздохнула. Она никогда не испытывала умопомрачения, но сейчас чувствовала, что может сойти с ума.
Вир курил с бесстрастным выражением лица. Он выглядел настоящим англичанином. Его светлые короткие волосы были аккуратно зачесаны на пробор и блестели. Белые фланелевые брюки и рубашка безукоризненно отглажены. Вир сидел, небрежно закинув нога на ногу, и ждал.
— Привет, Вир, — сказала Нэнси неестественно бодро.
— Привет. — Он посмотрел на нее. В его взгляде чувствовалась боль. На Нэнси было тонкое шелковое платье, которое блестело и переливалось, когда она шла к нему. Нэнси села рядом.
Каким наивным он был, когда думал, что детская мечта может осуществиться спустя двадцать лет. Она и сейчас была так же далека от него, как и прежде. Ее доброта ослепила его. Но он ничего не знал о том, где она пропадала с того вечера, когда состоялся костюмированный бал. А эта эксцентричная выходка с цветами в комнатах ясно говорила о том, почему ее так долго не было видно.
Нэнси пододвинулась к нему. Вир встал и холодно сказал:
— Я недооценил ситуацию, не так ли? Ты, должно быть, считаешь меня дураком.
— Дорогой Вир! — Нэнси взяла его руку и прижала к своей щеке. Затем отпустила. Вир сел напротив, загасив
— Разумеется, я не считаю тебя дураком, — мягко возразила Нэнси. — И не могу сказать, что ты неправильно оценил ситуацию. Я была очень одинока, когда встретила тебя в Англии, и от души благодарна тебе за поддержку.
— Кажется, я ошибся в тебе. — Он кивнул на изобилие экзотических цветов в ее номере. — Никогда не думал, что ты можешь принимать такое откровенное ухаживание. — Вир говорил сухо и сдержанно, но было ясно, что он очень переживал.
Нэнси спокойно сказала:
— Из-за князя Васильева наши отношения не должны прерваться, Вир. И я уверена, что они не изменятся. Мы родственники и всегда были друзьями. Мне очень хочется, чтобы мы остались ими и в будущем.
— Но наши отношения чуть было не переросли в более близкие, чем просто дружеские.
— Знаю, и это было бы непростительной ошибкой.
— А с ним это не ошибка!
— Нет, потому что, несмотря на показное проявление чувств, Ники не любит меня и не собирается страдать. Я считаю, что ты тоже по-настоящему не любишь меня, Вир, но ты наверняка испытал бы боль, если бы мы стали любовниками, а потом я сказала бы, что люблю другого.
— Кого? — Его аристократическое прекрасное лицо исказилось и побелело.
— Рамона Санфорда, — сказала она просто.
Маска хладнокровия спала. Глаза Вира выражали неподдельное изумление.
— Санфорда?
— Да, мы встретились в Нью-Йорке. Затем произошло недоразумение… и он последовал за мной сюда.
Другой, возможно, стал бы чертыхаться, но Вир лишь плотнее сжал губы. По крайней мере теперь понятна сцена, разыгравшаяся тогда в ее спальне, и Вир даже испытал некоторое удовлетворение. Ведь он едва не похитил прямо из-под носа у «Пантеры» его очередную игрушку, и известный на весь свет любовник хорошо знал это.
— Что же, понятно.
Нэнси пришла к выводу, что, говоря так, люди чаще всего на самом деле ничего не понимали. Она ласково сказала:
— Ты вовсе не влюблен в меня, Вир. И никогда не был влюблен. Просто ты одинок и несчастен, как я. Ты вспомнил прежние времена, когда мы встречались с тобой, и тебя внезапно охватило слепое романтическое увлечение. Любовная история со сказочным концом, как в романах. — Нэнси печально улыбнулась. — Недалеко не все прекрасные повести о любви счастливо кончаются, Вир.