Цветы для Риты

Филатова Анна Юрьевна

Ярослав ему тихо позавидовал. Сам он таким храбрым точно не был никогда.

— На самом деле ты был таким же, — тихо сказал Он. — Просто не помнишь. Собственно, ты такой до сих пор.

* * *

Когда звонил рабочий телефон, Рита всегда знала, кто это, хотя определителя номера к нему не прилагалось. Вернее, так: если это был кто-то знакомый, то она знала, кто звонил. Если это звонили заказать пиццу, она тоже это знала. Она брала трубку, если звонили заказчики, Он или Адам (потому что это частенько было все равно, что Он). Во всех остальных случаях она звонки игнорировала.

В этот раз звонок опять был от кого-то

малознакомого из «Магии» — Рита никак не могла взять в толк, зачем они вообще звонят в «Каприччо», поболтать, так, что ли? — но в этот раз она взяла трубку, потому что чувствовала: надо отвлечься. Иначе она до вечера будет разбирать по косточкам свой разговор с Ярославом, пока тот не лишится всякого смысла. Надо отвлечься, но клиентов, как назло, не было, а кухня… кухня «Каприччо» вообще функционировала сама и в ритином вмешательстве не нуждалась. И Рита от безысходности и предчувствия скуки сняла трубку.

— Добрый день, — сказал молодой мужской голос. — Неужели я до вас дозвонился? Кому расскажу — не поверят!

— А вы не рассказывайте, — посоветовала Рита. — Кто вы и зачем звоните?

— Я из «По вашему велению», Иван, нас как-то знакомили, помните?

— Помню, — признала Рита.

— Это очень приятно! Видите ли, Рита, я хотел попросить вас об одолжении…

В норме примерно на этом месте Рита должна была повесить трубку. Иван не был едой, он был ангелом-хранителем, а потому пользы от него не было никакой. А улаживать чужие дела Рита не то что не любила, а просто никогда не бралась. Зачем? Ей что, своих проблем мало? Но сегодня все пошло как-то не так. Можно было бы сказать, что дело в том, что она хотела отвлечься от своих мыслей, а клиентов не было, а звонок был так вовремя… но это была бы неправда, вернее, правда, но не вся. Ведь на самом деле Рита могла бы сейчас пойти гулять по торговому центру или в очередной раз протереть посуду. Составить новые букеты в вазы на столе. Поспать. Еще что-нибудь придумать. Совершенно не обязательно было совать нос в чужие дела.

Но, может быть, дело было в белых цветах. В непонятном разговоре с Ним. В Ярославе. В самой Рите. Что-то где-то изменилось, что-то где-то сдвинулось в ней, и в результате она не повесила трубку, а спросила:

— Каком одолжении? — то есть, не согласилась немедленно услужить, но уже допустила такую возможность.

— К вам скоро должна будет зайти женщина, я сейчас постараюсь передать вам образ, видите?

— Вижу, — кивнула Рита. Она и правда видела женщину лет тридцати пяти по нынешним меркам, отлично выглядящую, стройную, ухоженную знойную брюнетку.

— Не могли бы вы задержать ее подольше? Я почти уверен, что она закажет кофе, причем эспрессо, выпьет и убежит, а мне надо, чтобы она еще минут хотя бы двадцать провела здесь, в пределах «Магии».

Рита озадачилась. Мужчину она могла бы задержать довольно долго, просто не нести заказ, потом долго рассчитывать, и он бы даже не рассердился. С женщиной такая тактика не пройдет, женщина будет сердиться, может просто встать и уйти, жалобу потом напишет на плохое обслуживание (смешно). Тут надо как-то иначе.

— В каком она настроении? — спросила Рита.

— В ужасном. Правда, это теперь незаметно, потому что она купила у нас платье, и оно уже начинает на нее влиять. Но сама она, изначальная, очень расстроена. Рита, пожалуйста, задержите ее, а?

— Я попробую, — сказала Рита и повесила трубку.

Между прочим, никто не говорил, что на женщин ее чары не действуют. Просто она никогда не проверяла: смысла не было. Но почему

бы, в самом деле, не попробовать?

Глава 15. Антагонист

Внимательный читатель, возможно, заметил, что название «По вашему велению» встречается нам уже не в первый раз. И, пожалуй, пришло время объясниться насчет него. Магазин этот был почти с самого образования этого волшебного места и видоизменялся вместе с торговым центром «Магия». Он был барахолкой старьевщика, магазином дешевой бижутерии, обувным, сувенирным, а в последнее время стал магазином одежды. Магазин этот никто из тех, кто был в курсе его природы, не любил. Даже персонаж, заточённый в кафе-мороженом «Айс Дрим», считал, что это, пожалуй, немного перебор, а он-то вообще не слишком любил людей, так что, казалось бы, какое ему дело, не едят же их там живьем.

Магазин не любили, но сделать с ним ничего не могли: он просто был, и он был неотъемлемой частью этого места. У них договор аренды был еще лет, что ли, на триста пятьдесят, и вытурить их не было никакой возможности. Всё, чего смог добиться коллектив «Магии» при активном участии предшественника Адама, — это чтобы магазин из дешевого стал дорогим. Как бы снизили вероятность совершения покупки, отсеяв хотя бы тех, у кого денег было слишком мало.

В принципе, это была серьезная победа. Вот когда там торговали грошовыми колечками и брошками со стекляшками вместо камней — это была действительно беда, особенно учитывая, что туда частенько заходила самая что ни на есть целевая аудитория для дешевеньких колечек со стеклянными камешками: девочки, еще даже среднюю школу не закончившие.

Самое смешное (хотя и грустное тоже), что продавцы магазина «По вашему велению» были по ту же сторону баррикад, что и весь коллектив «Магии»: свой магазин они ненавидели как явление, работу в нем саботировали как могли (а могли они, к сожалению, мало, у них был четкий контракт, со временем обраставший поправками, уточнениями и дополнениями), и переквалификации магазина в дорогой шмоточный радовались, как никто. В смысле, в ту пору радовался один: тот, кто был продавцом-хранителем в то время. Но те, что были после него, всегда говорили и себе, и окружающим: «Могло быть гораздо хуже. Мог бы продавать по двадцать кулончиков в день маленьким девочкам. А у меня продажи бывают даже не каждый день, вполне можно жить». Как-то так и держались.

Магазин «По вашему велению» торговал образами, заключенными в вещи. Что это значит и что в этом плохого? Давайте попробуем разобрать на конкретном примере.

Допустим, мужчина примеряет рубашку в этом магазине и думает: «Есть в ней что-то средневековое, рыцарское, что ли». Он думает так не потому что он такая утонченная художественная натура и не потому что рубашка действительно так сильно похожа на что-то средневековое. Он думает так, потому что видит образ, заключенный в рубашку. Образ рыцаря. Сила, отвага, готовность биться за свои идеалы. Биться во славу своей дамы. Биться за свою честь. Биться просто так, потому что ты рыцарь, а рыцари созданы для сражений. В какой-то момент, очень недолго, мужчина видит все, что стоит за простой рубашкой, весь образ целиком. Так что теоретически можно сказать, что он осознает, что именно он покупает… но на самом деле, конечно, нет. Никто никогда не понимает, на что он идет. Никто не понимает, что образ, единожды надетый на человека, будет влиять на него все сильнее. И что с достоинствами каждого образа идут рука об руку его пороки и недостатки.