Цветы любви, цветы надежды
Шрифт:
— Скажите же, ради Бога, в чем дело?
— Пожалуйста, Гарри, уйдите, — испуганно попросила она. — Я не хочу привлекать внимание. Мадам рассердится, если увидит меня на рабочем месте в таком виде.
— Да-да, понимаю. Я уйду, но только если вы пообещаете выйти ко мне в обеденный перерыв. Буду ждать вас в конце этой улицы, возле маленькой продуктовой палатки на углу.
— Ох, Гарри, мадам...
— Я позабочусь, чтобы нас не увидели. Скажите «да», и я уйду.
— Ну, хорошо, давайте встретимся у палатки в полдень.
—
Как они и условились, Лидия ждала его на углу, беспокойно поглядывая по сторонам.
— Я знаю, куда можно пойти. — Она жестом велела ему следовать за ней и споро зашагала по оживленной улице.
Через пару минут девушка свернула в узкий проулок, кишащий передвижными лотками, где продавались самые разные продукты. Дойдя до середины проулка, она указала на грубо сколоченную деревянную скамью, укрытую от солнца ветхим зонтом.
— Хотите есть? — спросила Лидия.
Гарри тошнило от запаха сточных вод, смешанного с жарящимся сомнительным мясом.
— Нет, спасибо. Я бы выпил пива, если здесь оно есть.
— Конечно, есть.
Лидия быстро переговорила по-тайски с уличным торговцем, и перед ними появились бутылка с пивом и стакан с водой.
Гарри старался отвлечься от давящей атмосферы и сосредоточиться на Лидии. Чувствуя, что на лбу выступил пот, он открыл пиво и сделал большой глоток.
— Скажите, Лидия, почему вы плакали сегодня утром?
Она обратила на него глаза, полные грусти:
— Ох, Гарри, у меня дома большие неприятности.
— Знаете, Лидия, на моих глазах столько раз умирали люди, что теперь меня трудно чем-то напугать.
— О’кей, Гарри, я скажу. — Лидия вздохнула. — Моя мама... выходит замуж.
— Разве это плохо?
— Да, потому что он... японский генерал. — Глаза Лидии наполнились слезами.
— Ах, вот оно что! — Гарри понял, почему она так расстроена.
— Они познакомились здесь, во время оккупации. Мама ничего не говорила, потому что знала, как я отреагирую. Сейчас генерал вернулся в Японию и хочет, чтобы она к нему приехала — вместе со всеми нами.
Гарри немного помолчал, потом кивнул:
— Вы правы, это ужасно.
— Как она могла так поступить? — прошептала Лидия. — Предательница! Ведь мой отец погиб в борьбе за освобождение Таиланда от японцев!
— Он погиб?
— Год назад его посадили в тюрьму: он выпускал подпольную газету. Перед самым концом войны, полгода назад, мы узнали, что его расстреляли.
Гарри инстинктивно потянулся через деревянный стол и дотронулся до маленькой хрупкой руки девушки.
— Я вам искренне сочувствую, Лидия.
— Спасибо. — Она смущенно вытерла мокрые от слез щеки. — Теперь я даже не верю, что моя мама вообще когда-то любила отца, и это самое страшное. Как она могла?
— Она наверняка любила его, Лидия. — Гарри
— Да, очень богат. К тому же он влиятельный человек и имеет в Японии большой дом. Моя мама очень красива, все мужчины в нее влюбляются, — вздохнула Лидия. — Но вы правы. Она хочет, чтобы ее дети ни в чем не нуждались. Так мама мне объяснила. Сказала, что не любит его, но должна выйти замуж ради нашего будущего, которое должно быть лучше, чем в то время, когда она была вдовой.
— И что вы будете делать? — спросил Гарри, заранее страшась ответа.
— Она хочет, чтобы я ехала с ней. Дескать, Япония — нам не враг, а оккупация — всего лишь мирное политическое решение. — Лидия покачала головой. — Но японцы убили моего отца, потому что боялись, вдруг из-за него начнутся волнения. Как я поеду в эту страну?
— Не знаю, Лидия, — покачал головой Гарри. — Можно спросить, сколько вам лет?
— Шестнадцать. Через шесть недель будет семнадцать.
— Значит, через несколько недель вы станете взрослой и сможете принимать самостоятельные решения. Разве вы обязаны туда ехать?
— Если не поеду, то, возможно, больше никогда не увижу маму, братьев и сестер. — Лидия взволнованно крутила в руке стакан. — Я уже потеряла папу и не хочу терять остальных.
— Да, вы попали в трудное положение. — Гарри сделал глоток пива. — Но вы уже не ребенок. Вам пора подумать о собственной жизни и собственных желаниях.
— Но мама говорит, я должна ехать в Японию. Я не могу ее ослушаться.
— Послушайте, Лидия, семья — не единственная ценность.
В ее янтарных глазах зажегся страстный огонь.
— Вы ошибаетесь, Гарри. Здесь, в Таиланде, семья — это все. Мы должны подчиняться родителям.
— Даже будучи взрослыми?
— Да, — ответила Лидия, уже не сдерживая слез.
— Мне очень жаль. Похоже, я еще больше вас расстраиваю. — Гарри достал из кармана брюк носовой платок и подал его девушке.
— Нет, что вы! Мне надо выговориться. — Она громко высморкалась. — Мадам тоже говорит, что мне не стоит ехать, что у меня хорошая, перспективная работа.
Гарри мысленно возблагодарил Бога за благоразумие Жизель.
— Война все повернула с ног на голову. Мир и люди изменились. Постарайтесь простить вашу маму. Она хочет как лучше, но то, что хорошо для нее и ваших младших братьев и сестер, может оказаться неприемлемым для вас. У вас есть другие родственники здесь, в Таиланде?
— Да, родители отца. Они живут на острове, за много миль отсюда. — Лицо девушки вдруг прояснилось, и она улыбнулась. — Это очень красивое место. В детстве я бывала там много раз. Остров называется Слоновий, он стоит посреди моря, точно бриллиант.