Цветы на чердаке
Шрифт:
Время, казалось, остановилось, пока он стоял и смотрел на меня из чулана, а я не могла ни на что решиться перед зеркалом, которое кроме всего прочего демонстрировало ему вид сзади, также интересовавший его.
— Крис, уйди, пожалуйста.
Он как будто не слышал.
Он только смотрел.
Я залилась краской с головы до ног, а мой пульс бешено забился в каком-то сумасшедшем ритме, а подмышками выступили крупные капли пота. Я чувствовала себя как ребенок, пойманный на каком-то мелком проступке и ужасно боящийся сурового наказания за какую-то мелочь. Но
Я почувствовала стыд и обиду и потянулась за платьем, которое я только что сняла. Я собиралась прикрыться им и попросить его уйти.
— Не надо, — сказал он, увидев, что я беру платье в руки.
— Ты не должен… — начала я неуверенно.
— Я знаю, что не должен, но ты такая красивая. Как будто я вижу тебя впервые. Как ты могла так преобразиться? Я ведь все время был здесь, с тобой.
Что я могла ему ответить? Я могла только бросать на него умоляющие взгляды.
В этот момент позади меня в дверном замке повернулся ключ. Быстро, быстро я попыталась натянуть через голову платье, пока она не зашла. О, Боже! Мне было не найти рукава. Моя голова была полностью скрыта платьем, а остальная часть оставалась обнаженной. И она, наша бабушка, была здесь! Я не видела ее, но всей кожей ощущала ее присутствие.
В конце концов руки нащупали дырки, и я быстро опустила платье, одернув подол. Но она видела меня во всем моем обнаженном великолепии, я поняла это по ее поблескивающим камешкам-глазам. Она перевела их с меня на Кристофера, чтобы пронзить его уничтожающим взглядом. Он стоял как громом пораженный.
— Так! — выплюнула она. — Наконец, я поймала вас. Я знала, что это произойдет рано или поздно.
Она заговорила первой. Все это напоминало один из моих кошмаров, когда мне снилось, что я стою голая перед лицом Бога и бабушки.
Крис вступил в поединок.
— Вы поймали нас? И что же мы делали? Ровным счетом ничего. Ничего!
Ничего… Ничего… Ничего…
Слово эхом отразилось от стен комнаты. Для нее, однако, это означало все.
— Грешники! — прошипела она, снова злобно посмотрев на меня. В ее взгляде не было ни тени жалости. — Ты думаешь, ты хорошенькая? Думаешь, эти недавно сформировавшиеся изгибы и выпуклости привлекательны? Тебе нравятся эти длинные, золотистые волосы, которые ты причесываешь и завиваешь? — При этом она улыбнулась. Никогда еще я не видела более страшной улыбки.
Я стояла, судорожно сжав колени и беспрерывно меняя положение рук. Как беспомощно, оказывается, чувствуешь себя без нижнего белья и с расстегнутой молнией сзади. Я бросила взгляд на Криса. Он приближался к нам, выискивая глазами какое-нибудь оружие.
— Сколько раз ты позволяла своему брату пользоваться своим телом? — выпалила бабушка. Я не понимала и не могла выдавить из себя ни слова.
— Пользоваться? Что вы имеете в виду?
Ее глаза сузились в щелки и посмотрели на Криса, как бы давая понять, что он-то знает, что она
— Знаете что! — сказал он, краснея, — мы абсолютно ничего не делали.
— Его голос стал более низким и сильным. — Вы можете сколько угодно пожирать меня взглядом. Думайте, что хотите, но ни Кэти, ни я, не совершали ничего плохого или греховного.
— Твоя сестра была голой, она позволила тебе смотреть на себя, таким образом, вы нарушили мои правила. — Она снова окинула меня ненавидящим взглядом и вышла из комнаты. Я продолжала вздрагивать даже после того, как за ней захлопнулась дверь. Крис был в ярости.
— Зачем тебе понадобилось раздеваться в комнате? Ты ведь знаешь, что она подглядывает за нами и именно в надежде поймать нас за чем-нибудь в этом роде. — Весь его вид говорил о том, что он готов броситься на меня с кулаками. — Она накажет нас. То, что она вот так удалилась, ничего не сделав, не означает, что она не вернется.
Я знала это. Она вернется с плетью в руках!
Сонные и капризные с чердака спустились близнецы. Кэрри сразу же уселась перед кукольным домиком, а Кори присел на корточки у телевизора. Он взял свою дорогую, профессиональную гитару и начал наигрывать какую-то мелодию. Крис сел на кровать лицом к двери. Я была наготове, чтобы вовремя убежать, когда она войдет. Я хотела убежать в ванную, закрыть за собой дверь…
В замке повернулся ключ, а вслед за ним повернулась и дверная ручка. Я вскочила на ноги, а вслед за мной и Крис.
— Беги в ванную, Кэти, и оставайся там, — сказал он.
Бабушка вошла в комнату, возвышаясь, как гигантское дерево, но в руках у нее была не плеть, а огромные ножницы, которые обычно используют для кройки. Они были блестящими, хромированными и, кажется, очень острыми.
— Сядь, девчонка, — бросила она. — Я собираюсь остричь тебе волосы. Под корень. Тогда, может быть, ты перестанешь так гордиться, смотрясь в зеркало.
При виде моего удивления ее лицо сложилось в презрительную гримасу.
Этого я боялась больше всего! Я скорее вынесла бы наказание плетью! Кожа все равно зажила бы, но снова вырастить мои прекрасные длинные волосы, которыми я так дорожила, займет несколько лет. Я лелеяла их с тех пор, как папа сказал мне, насколько они красивы, и как он любит маленьких девочек с длинными волосами. Откуда она знала, что каждую ночь мне снилось, как она тайком пробирается в комнату и пытается обкорнать меня, как овцу? Иногда мне казалось, что она пытается отрезать и мои груди.
Она всегда смотрела на какую-то часть моего тела, не замечая целого. По всей видимости, она представляла меня как совокупность каких-то отдельных, неодушевленных составляющих, каждая из которых возбуждала в ней гнев. А все, что возбуждало в ней гнев, должно было погибнуть.
Я сделала попытку рвануться в ванную. Но по неизвестной причине мои натренированные ноги танцовщицы отказались двигаться. Сам вид этих длинных, блестящих ножниц, казалось, парализовал меня, в сочетании с блестящими металлическим блеском глазами бабушки.