Цветы на его похороны
Шрифт:
Однако Невил не стал ее упрекать. Он прошел мимо нее, на ходу погладив ее плечо, и сказал:
— Не волнуйся, мама. Все будет хорошо.
— Вот и все! — пробормотала она и, выйдя на крыльцо следом за сыном, стала смотреть ему вслед. Он быстро шагал в сторону «Аббатства „Малефи“». Сердце у Молли сжалось. Как и многие матери взрослых сыновей, она понимала, что не в силах что-либо предпринять и изменить.
Навстречу Невилу шагала Джиллиан; она возвращалась с прогулки с собаками. Невил ненадолго остановился и о чем-то заговорил с ней, а потом отправился дальше. Джиллиан повела собак к дневным открытым вольерам.
В их гостинице постоянно содержалось разное количество четвероногих
Миссис Джеймс снова забормотала себе под нос:
— Девочка отлично справляется… Ей не привыкать, при таких-то родителях… Эх, если бы Невил… но нет, он ни за что…
Миссис Джеймс вздохнула. Стоит только пожалеть себя, представить, как все плохо, и все сразу же становится еще хуже. Рейчел Константин доставляла ей немало волнений и при живом муже. А что теперь? Теперь она превратилась в молодую интересную вдовушку… Господи, хоть бы Невил влюбился в любую другую женщину, а не в нее! Но нет, Рейчел держит его на крючке. А все потому, что мальчик живет как отшельник. Ни с кем не общается… Надо было почаще отпускать его в город. Тогда он бы завел друзей среди сверстников. Что ж, сейчас уже поздно жалеть. Прошлого не исправишь. И все же Молли Джеймс не привыкла сдаваться.
— Эх, найти бы Невилу другую! — прошептала миссис Джеймс. — Умную девушку, с сильным характером и не уродину. Но у нас в Линстоне такие не задерживаются…
В тот же день, только чуть позже, Мередит, направляясь в «Аббатство „Малефи“», заметила дорожный знак: «Линстон. Однополосная дорога» — и включила сигнал поворота.
Дорога поднималась вверх по склону пологого холма. По обе стороны открывался чудесный вид: бесконечная череда мягких, скругленных вершин холмов, которые позже покроются синими цветочками льна, а сейчас напоминали зеленое море. Поднявшись на склон, дорога уходила вниз, в неглубокую лощину, окруженную зеленью. Некоторое время Мередит ехала среди аккуратных полей. Затем дорога снова пошла в гору, только подъем стал круче да впереди показались деревья, которые затрудняли обзор. Вскоре Мередит поднялась на следующий холм. Где же деревня?
Впереди показались признаки жилья. Через равные промежутки между деревьями виднелись узкие аллеи; они вились вверх вдоль уступчатых склонов. Вдалеке показались большие дома — в основном особняки. Мередит миновала указатель с надписью:
«Линстонская гостиница для домашних животных. Кошки, собаки».
Надпись сделана от руки, довольно неуклюже. Под ней кто-то нарисовал две фигурки, изображающие собаку и кошку. Кошка все же отдаленно напоминала настоящую, но собака походила на большого грызуна с длинным пушистым хвостом.
Чуть позже на глаза ей попался еще один указатель, также написанный от руки. Крупные неровные буквы предупреждали:
«Внимание! Отель „Линстон-Хаус“. Въезд ограничен».
Приблизившись к повороту, Мередит повернула голову и заметила маячивший за деревьями большой и мрачный особняк.
После отеля ей попались еще несколько съездов, ведущих к другим большим домам. Она снова очутилась на вершине холма — и вдруг дома кончились. Впереди расстилались
Значит, она ухитрилась проехать нужный поворот!
Добравшись до очередного расширения дороги, Мередит развернулась и медленно поехала назад. Она снова проехала Линстон из конца в конец. А где же «Аббатство „Малефи“»? Ей стало не по себе. Она словно искала Бригадун — призрачную шотландскую деревню, которая появляется всего на один день раз в сто лет. «Малефи» как сквозь землю провалилось! Оно не существует… Всего лишь название на карте.
Она не заметила ни церкви, ни паба. Общественным местом, наверное, можно считать лишь отель «Линстон-Хаус». Здесь не было ни обычных деревенских домиков, ни грязного деревенского магазина, ни школы. Ни автобусной остановки, ни тротуаров, ни шелестящих на ветру объявлений о благотворительных распродажах — словом, ничего того, что можно видеть в центре небольшого городка или деревушки. Дорога извивалась между холмами, от нее в обе стороны отходили аллейки и тропинки. Настоящий рай для тех, кто ценит одиночество и жизнь на природе. До сих пор ей попался единственный признак хоть какой-то деятельности — вывеска гостиницы для домашних животных. И ни одного человека, ни одной живой души.
Рейчел могла бы дать ей какие-то более точные ориентиры. Когда Мередит перезвонила и спросила, как ехать, Рейчел лишь сказала:
— Мимо ты не проедешь! Придется заехать в отель и спросить дорогу.
Подъехав, Мередит вышла, громко хлопнув дверцей, и внимательно оглядела фасад здания. Судя по всему, отель разместился в старом особняке Викторианской эпохи. Наверное, джентльмен, который здесь жил, разорился, и дом пришлось продать… Мередит подошла к внешней застекленной двери и позвонила. Не дождавшись ответа, она решительно толкнула дверь, вошла и очутилась в холле, выложенном изразцами. Никого… и странная, давящая тишина. Широкая лестница вела наверх, на галерею, но рассмотреть ее снизу ей не удалось. Стены украшали старинные гравюры, на которых изображались сцены охоты и скачек; из-за стеклянных витрин на нее смотрели чучела птиц. Мередит почти не удивилась, заметив еще одно объявление, написанное в том же стиле, что и виденные ею на дороге. Рядом с резной деревянной рукой виднелась надпись: «Бар». Скорее всего, указатель, как и все остальные в окрестностях Линстона, рисовал один и тот же художник. Она испугалась. Вдруг таинственный художник, за неимением людей, решил заполонить окрестности деревянными указателями?
Мередит пошла туда, куда указывал скрюченный деревянный палец, и вскоре очутилась в просторном зале. Видимо, при прежних владельцах здесь находилась гостиная. В углу разместилась барная стойка; за ней висело зеркало — скорее всего, осталось от старых времен. Зеркало украшала резная затейливая рама — мечта антиквара. В зале стояли старые, но удобные кресла и низкие столики; на одном небрежно валялись журналы.
Мередит настороженно озиралась по сторонам, не вынимая руки из карманов. Вдруг вдали послышались женские голоса. Они приближались. Разговаривали две женщины. Первая собеседница говорила резко, четко, правильно выговаривая слова:
— Я ужасно волнуюсь!
Ей ответил другой голос — более низкий, примирительный. Судя по выговору, вторая женщина постоянно живет за городом.
— Ладно тебе, Молли, не переживай так. Вот увидишь, все еще кончится хорошо.
— Да ведь к нам приезжает сыщик из самого Лондона!
Распахнулась дверь за стойкой, и в зал вышла рослая, крепкая женщина в вельветовых брюках и грязноватой стеганой жилетке. За ней показалась и вторая собеседница — полная, с добродушным лицом, в синем кардигане. Видимо, вторая дама работала в отеле, потому что сжимала в руках посудное полотенце.