Цветы на его похороны

Грэнджер Энн

Маркби нахмурился.

Трофтон проследил за взглядом старшего инспектора.

— Картину повесила Мириам, — пояснил он. — Не в моем вкусе — грубовата. В отличие от старой мебели ее делали настоящие мастера! Когда мы решили устроить здесь отель, в доме сохранялось много утвари от прежних владельцев. Все самое лучшее мы перенесли наверх, а кое-что отдали на реставрацию. Мириам неплохо разбирается в антиквариате.

— Вы сказали, — напомнил ему Селвэй, — что у вас есть все основания полагать, будто ваша жена уехала навсегда. По крайней мере, я так вас понял. Вы привели нас сюда специально, чтобы подтвердить свои выводы…

Кричащая роскошь явно

не понравилась Селвэю. Судя по всему, линстонскому старшему инспектору больше по душе любимое старое кресло, трубка и тапочки.

— Ах да, пойдемте! — живо вскричал Трофтон, ведя их в дальнюю комнату.

Они очутились в супружеской спальне. Маркби немного удивило, что Трофтоны спали в общей спальне. Правда, кроватей здесь оказалось две; было душно и пахло чем-то знакомым… Сандал! В углу действительно стоял резной сундук в восточном стиле, сработанный именно из сандалового дерева. Рядом с сундуком у стены высился объемный платяной шкаф с распахнутыми настежь дверцами. Шкаф оказался почти пуст; на вешалках висели лишь женский купальный халат и одно летнее платье.

— Видите? — Трофтон встал боком к шкафу и показал на него обеими руками: так фокусник демонстрирует, что кролик исчез из волшебного ящика. — Она забрала всю свою одежду! Раньше она никогда так не поступала. А теперь взгляните сюда…

Он суетливо засеменил по комнате к маленькому встроенному сейфу. И снова с проворством и ловкостью фокусника, который показывает товар лицом, он набрал секретный код и потянул дверцу сейфа на себя. Сейф тоже оказался почти пуст: валялась какая-то коробочка с открытой крышкой, а под ней лежал толстый конверт из оберточной бумаги.

— Обчистила! — воскликнул Трофтон. — Забрала все деньги и драгоценности. И две вазы вустерского фарфора; они стоят больше тысячи… Стояли на каминной полке, вон там! А оставила кое-какие торговые векселя.

— Сколько она взяла денег? — отрывисто спросил Хокинс.

— Около двух тысяч фунтов.

— Что?! — хором вскричали все трое.

Селвэй спросил:

— Не слишком ли большая сумма для того, чтобы хранить ее дома?

— Да, да, конечно. Если бы все шло как обычно, я бы завтра поехал в город и положил деньги в банк. Видите ли, здесь, наверху, я храню дневную выручку, то есть всю наличность. По-моему, так безопаснее, чем держать деньги в офисном сейфе внизу. — Трофтон задумчиво покосился на окно. — И машины ее тоже нет. Вряд ли она вернется… говорю вам, на этот раз она уехала навсегда.

Все вернулись в гостиную и расселись вокруг отполированного палисандрового стола. Ранневикторианский, подумал Маркби. Интересно, не жалко ли миссис Трофтон бросать мебель? Впрочем, мебель она все равно не могла бы увезти с собой. Зато забрала все остальные ценности…

Трофтон ждал, пока кто-нибудь что-нибудь скажет. Руки он положил на стол и сцепил кисти; он не выглядел ни огорченным, ни нервозным. Наоборот, подумал Маркби, физиономия у толстяка лоснится от довольства.

— Мистер Трофтон, — начал Селвэй, — если не возражаете, ответьте, пожалуйста: разве вы совсем не расстроились из-за того, что жена вас бросила, попутно прихватив все наличные деньги?

Трофтон покачал головой:

— Старший инспектор, что толку притворяться? Мы с женой не подходили друг другу. Кого хотите спросите. В Линстоне ей не нравилось, а отель она прямо ненавидела. Я… — Толстяк вдруг смутился. — Господа, можно говорить с вами откровенно?

— Да! — хором ответили все трое.

— Так вот, когда я понял, что она уехала насовсем, я испытал большое

облегчение. Деньги меня не волнуют. Я не знаю, где она, и разыскивать ее не собираюсь. Конечно, вашему следствию я бы ни за что не стал мешать. Если бы я хоть что-нибудь знал о ней, я бы обязательно вам сказал. Но я ничего не знаю, правда не знаю! Если честно… — Трофтон подался вперед и доверительно понизил голос. Все остальные тоже механически наклонились вперед. Сблизив головы, они слушали шепот Трофтона: — Я понимаю, за что мужья хотят убить своих жен! Одного не понимаю: как им хватает храбрости? Лично я ни за что не смог бы убить Мириам — как и кого-то другого. Но не сомневаюсь: будь на моем месте человек посмелее, он непременно прикончил бы ее! С ней было очень трудно.

— Вот так штука! — еле слышно воскликнул потрясенный Хокинс.

Выйдя из отеля, все несколько секунд молчали и жадно вдыхали свежий воздух. Но даже на улице Маркби казалось, что его по-прежнему преследует запах сандалового дерева. Он вспомнил, как Мириам сидела на барном табурете; вспомнил висящую наверху гравюру. Интересно, с которой из двух женщин, изображенных на ней, отождествляла себя Мириам? С развращенной сводней или с юной девушкой, которой только предстоит познакомиться с пороком?

Наконец Хокинс не выдержал:

— Нет, вы представляете? Встречал я в жизни всяких, но от этого просто голова идет кругом! Итак, нужно проверить аэропорты и паромы — конечно, у нее есть машина. Возможно, она поехала на побережье, села на паром, перебралась во Францию, добралась до любого ближайшего заграничного аэропорта и улетела уже оттуда. Через сутки она может очутиться на Ближнем Востоке!

— Если не зарыта где-нибудь в парке! — бесстрастно заметил Селвэй.

Все оглянулись на разросшийся, неухоженный парк при отеле. Селвэй достал из кармана трубку и принялся не спеша набивать ее. Хокинс шумно вздохнул.

— Времени у него было немного… — заметил Маркби. — Если он действительно ее убил, что, между нами говоря, не так просто. Если у них дошло до рукопашной, он вряд ли с ней справился. Женщина она крепкая, сильная, решительная. Такая может за себя постоять. Он против нее слабак! Вот если бы все было наоборот и мы подозревали, что она убила его…

— Я и не утверждаю, что он ее убил, — невнятно пробурчал Селвэй, чиркая спичкой. — Но всем нам хорошо известно: если убийство совершает дилетант, он часто испытывает извращенную потребность кому-нибудь рассказать о том, что он совершил. Возбуждение, чувство вины, потребность похвастаться… По-моему, Трофтон совсем не нервничал. Но и вполне нормальным он мне тоже не показался. Суперинтендент заметил, что он чему-то радуется. Он вполне мог избавиться от одежды, машины, даже от денег и антикварных ваз. А она, возможно, где-то в парке — или там, наверху, на Мельничном холме. — Он указал рукой на холм у себя за спиной. — Покоится под деревьями.

— Если хотите перекопать все окрестности и найти свежевырытую могилу — что ж, пожалуйста, — сухо ответил Хокинс. — А я займусь аэропортами и паромами. Буду отрабатывать другую версию — с ее бегством за границу. Если она бросила машину у здания аэропорта или на платной стоянке, ее легко можно вычислить. Машинка у нее дорогая, шикарная, приметная!

— Такая машина, — возразил Маркби, — долго не будет стоять без присмотра. Ее тут же угонит профессионал — или подростки возьмут покататься. С другой стороны, если надо спрятать машину здесь, в окрестностях множество заброшенных карьеров и подлесков.