Цветы на пепелище (сборник)
Шрифт:
Деревья стали похожи на каких-то огромных серых джиннов, сидящих на корточках посреди равнины и неподвижно глядящих в небо.
Расплавленное золото речки напоминало теперь зыбучий серый пепел; пылающий пожар над горами потух.
Кое-где в домах, приютившихся на необъятной равнине, вспыхивали первые огоньки, в небе загорались первые звезды.
II
После долгого пути под палящими лучами летнего солнца я очень устал. Веки у меня слипались, хотелось поскорее завалиться спать.
Я улегся
Сон медленно отступал перед напором нестерпимого любопытства: о чем так тревожно шепчутся эти двое? Я их сразу узнал: то были Мулон и Хенза. Почему так тихо и вместе с тем так раздраженно, даже злобно они говорят? И о чем?
Хенза:
– Все равно он будет презирать тебя. Настанет время,
13
и он оттолкнет, отбросит тебя, как тряпку, случайно подобранную на дороге.
Мулон:
— Легче снести презрение, чем укоры совести... Я не хочу, чтобы он был одинок, не хочу, чтобы и в могиле меня преследовали его заплаканные горящие глаза.
Напрасно пытался я уловить смысл их речей.
Хенза:
— Вот дурень, ведь он же не цыган. Он не нашего роду-племени, не нашей крови. И когда вырастет, он поймет это и постарается найти место среди своих... Прогони его сейчас, пока он еще мал! Он только жрет наш хлеб, хотя мог бы и работать... Сбрось с плеч эту обузу.
Мулон:
— Замолчи, ведьма! Мне не нужны твои подлые советы. Это мой паренек, я его вырастил...
Папаша Мулон, должно быть, разозлился.
И хотя я еще толком не вник в таинственный смысл их ссоры, но уже понял — речь идет обо мне: оставаться ли мне с ними или они выведут меня на дорогу и...
Я видел, как Хенза вскочила.
Я, конечно, не знал, что она собирается делать, и все же меня бросило в дрожь.
— Ну ты, ведьма!.. Сядь на место! — прикрикнул на нее Мулон.
— Отвези его в город. Там есть дом для таких, как он, — бубнила Хенза. — Или прогони его. Вон там деревня, до нее всего два шага... Ты ведь уже старик, Мулон, и кусок хлеба достается тебе не легко... Известное дело: старому коню не под силу ходить вокруг столба на гумне. А тут целых три рта — хе!.. — Хенза говорила негромко, но с ехидцей. — Коли ты гол как сокол, то никто не наполнит тебе котомку. Околеешь где-нибудь на дороге, как паршивый пес...
Шепот Хензы становился все злее, все ядовитее.
— Вот ведьма... Тебе ли не знать, что я всю жизнь был
14
одинок! — отбивался Мулон. — Да будь я царем семи царств, и тогда бы отдал все на свете только за то, чтоб звенел возле меня детский смех, слышался детский говор... Я растил Таруно с пеленок. Он мой!..
Ну до чего же вредна
— Если не выгонишь, я сама его отравлю, ослеплю... Глаза кипятком выжгу...
Я вздрогнул. Мурашки пробежали по телу. Сердце словно сжалось в кулак. Так бы и крикнул в отчаянии:
«Помогите мне, люди, удержите ее! Она хочет выжечь мне глаза... мои глаза... Удержите ее, прогоните ее!»
Меня трясло как в лихорадке. Невидимые ледяные нити страха приковали меня к земле. Я не мог ни пошевелиться, ни крикнуть, ни разжать рта.
И тут я вдруг услыхал хриплый, срывающийся от гнева голос Мулона:
— Ну ты, змеиная шкура... Сотни раз я молча глотал твои пакости. Хватит! Убирайся прочь отсюда! Понятно тебе? Хватит!
Не знаю, может, мне просто почудилось со страху, а может, в самом деле так было, но надо мной вдруг нависла какая-то мутная тень и в этой кромешной темноте на меня мрачно уставились два огненных зеленых глаза... Зловещие и неумолимые, они манили меня куда-то вдаль, где не было ничего, кроме непроницаемого мрака. Ничего? Нет!.. Я тут же ясно различил клубок копошившихся змей, черных червей, покрытых отвратительной слизью, каких-то неведомых чудищ. Что-то душило меня, не хватало воздуха...
15
Я вскочил и тут же услышал какой-то тупой удар. Еще раз и еще... Кто-то тяжело и устало дышал. И снова удары, удары рассвирепевшего человека...
— Змея... змея... Чтоб духу твоего здесь больше не было! Гадюка... Гадина проклятая!
Я увидел, как Хенза упала.
Мулон схватил ее за руки, вытолкнул на лужайку, буркнул что-то гневное, плюнул в ее сторону и исчез в темноте.
Едва волоча ноги, я вернулся на свое прежнее место.
Вокруг роились тысячи светлячков, ткавших свои светлые узоры на черном ковре ночи. Но мне было не до них.
Спать совсем не хотелось.
Издалека, с рисовых полей и с реки, доносилось заливистое кваканье лягушек. Их монотонная песня звенела под темным небом, но на этот раз совсем не усыпляла, как обычно.
Сквозь ветви густого орешника дружески подмигивали огоньки незнакомой мне деревушки.
И вдруг я решился. Я встал и двинулся прямо к этим зовущим огонькам. Не знаю, почему мне хотелось пойти в деревню. Мне казалось, что там, в деревне, я наверняка укроюсь от Хензы и избавлюсь от этих ночных страхов. Я бежал по траве под неустанный стрекот сверчков.