Цветы на снегу
Шрифт:
— Глупую девчонку, которая может испортить мне весь вечер, — не оборачиваясь, пояснил Кирилл.
— Вы, Кирилл Ильич, между прочим, очень безответственно поступили! — встрял в разговор Роман.
— Да быть того не может, — хмыкнул дед, так и не повернувшись к отпрыскам.
— Да! — прищурилась Даша. — Ты бросил нас с ребенком! Мы из-за этого сессию завалим, и Артемка мучается!
— А вы в суд на меня подайте, — с ехидцей посмотрел, наконец, Кирилл на наглецов. — Так, мол, и так, мы родители-одиночки, негодяй дед бросил нас с ребенком на руках и обрек тем самым на нищенское существование.
— Что-то ты, дед, очень разговорчивый стал, — обиделась Даша. Она всегда обижалась, когда ее кто-то на глупости подлавливал. — И куда ты сегодня вечером?
— Для особо догадливых повторю — дождусь любимую женщину, и мы поедем продолжать вечер, который до вашего появления можно было назвать замечательным.
— А она молодая? — насторожилась Даша.
— Моложе тебя, — засмеялся Кирилл, почти не обманывая. Душа Анны была совсем девичьей.
— Красивая?
Кирилл на секунду замолчал, а потом искренне выдохнул:
— Очень.
— Дед! Очнись! Ты в засаде! — воскликнула Даша.
— Что? — не понял Кирилл. — Загадками выражаешься. И вообще, я же сказал — топайте отсюда, не испортьте мне свидание.
— Мы, конечно, потопаем, — кинула ему вслед внучка. — Только для тебя же, слепца старого, стараемся. Тоже мне юный Вертер! Эта авантюристка тебя придушит ночью подушкой. Или таблетками напичкает по самую макушку.
— Или… эта… — начал было Роман, не зная, как закончить мысль, — залюбит до смерти!
— Что-о?! — голос Кирилла сел до свистящего шепота. Он остановился и начал медленно оборачиваться.
Даша на всякий случай сделала пару шагов назад.
— А то, что слышал! Я с мамой разговаривала, знаю все. Думаешь, зачем ты ей сдался? Не ты ей нужен, а дача! Все уже знают, что место козырное!
Кирилл двинулся к внучке медленными шагами. Та сначала попятилась, а потом сообразила, что глаза его сверкают не от гнева или слез, а от едва сдерживаемого смеха. Но удержать его Кирилл не сумел. Он громко расхохотался, обнял внучку, поцеловал ее в лоб, хлопнул Романа по плечу так, что тот едва не улетел в сугроб, собранный заботливыми дворниками из недавно нападавшего снега.
— Вот что, сиротинушки вы мои, — сказал он, утерев выступившие от смеха слезы. — Давайте-ка приезжайте к нам в гости. Завтра. Или лучше послезавтра. А еще лучше — сразу после Нового года. Я вас познакомлю, и вы сами решите, будут ли меня душить подушкой из-за дачи. А сейчас, пожалуйста, идите. Мне действительно нужно встретиться с очень хорошей женщиной. А в таких случаях третий всегда лишний, даже если это любимая внучка.
Кирилл ласково улыбнулся и пошел к крыльцу служебного подъезда. Его дверь отворилась, и на пороге появилась Анна Селиванова. Она легко, будто не касаясь ступеней, сбежала с крыльца. Легкий шарф, развевающийся позади, придавал ее движениям воздушную стремительность. Люди, терпеливо ждавшие ее — именно ее! это Кирилл уже понял, — бросились навстречу с блокнотами и фотографиями, на которых Анна привычно расставила автографы, не забывая спросить, как кого зовут, и, не опускаясь до стандартных завитушек, каждому писала
— Вы решили вернуться на сцену?
— В каких спектаклях вы будете играть?
— Вы будете сниматься в кино?
— Вы будете выступать еще где-нибудь, кроме как у Кондратьева?
Поклонники-театралы, среди которых оказалась и пара журналистов, засыпали Анну вопросами, но она профессионально и необидно отделалась общими фразами без всякой конкретики и сбежала от них.
Она подлетела к Кириллу, протянула руки, которые тот порывисто сжал в своих ладонях.
— Ну… Как? Тебе понравилось?
— Анна. — Кирилл откашлялся, борясь с волнением. — Я плохой ценитель театра. Но, по-моему, ты гениальная актриса. Позавчера я влюбился в тебя, как может влюбиться поживший, повидавший всякое и умудренный опытом человек. А сегодня втюрился как мальчишка. И кажется, я потерял уверенность.
Анна звонко рассмеялась, чмокнула Кирилла в щеку.
— Не надо терять уверенности! Поехали, а то на нас смотрят. Особенно вот эта молодая парочка.
Кирилл широким жестом распахнул дверь белой «Волги», и через секунду она унесла влюбленных в ночь.
— Рот закрой, — не глядя посоветовала мужу Даша, провожая глазами скрывшийся в снегопаде автомобиль.
— Только после вас, — уступил Роман. И продолжил после паузы: — Мне кажется, сегодня она его душить не будет.
— По-моему, тоже, — согласилась Даша. — Ну, и что ты думаешь? Как тебе?
— Красивая, — восхищенно признал Роман.
— Кобель, — ткнула его под ребра жена. — Я про деда говорю! Ничего он у нас парень, а?
— Да уж. Зажигает не по-детски. Уважаю.
Димка влетел домой возбужденный и радостный. Он был юн и только еще даже входил в тот возраст, когда встречи с девушками заряжают энергией на целую неделю вперед, а не лишают сил на месяц.
— Здорово, родня! — гаркнул он с порога, пролетая в кухню для зачистки холодильника.
— Чего тебе? — без энтузиазма отозвался Анатолий.
— А я бабушку нашел!
— Что?! Где она? — вылетела в коридор Рита.
— Какая разница! — засмеялся Димка. — Главное, что у нее все хорошо.
— Я спрашиваю, что с ней?!
— Мам, все отлично. Она сегодня играла в театре. И, мам, ты не поверишь… Но у нее такой классный любовник!
18
Евгений сидел за рулем отцовского «Кузьмича» и угрюмо глядел на дорогу. События последних месяцев вымотали его эмоционально, и это мрачное молчание стало уже его привычным состоянием.
Все началось еще в августе, когда деятельной Жанне пришло в голову использовать сложившийся на рынке недвижимости кризис в свою пользу. Поскольку особых накоплений в семье не было, то решение жилищного вопроса состояло, по ее мнению, в продаже отцовской дачи.
Поначалу Евгений не стал спорить, тем более что цена, за которую Жанна решила продать дачу, была такой, что по объявлению могли звонить только практикующие психиатры, дабы узнать, не сошли ли с ума люди, желающие получить такой куш за дачный участок, хоть и в ближнем Подмосковье. Он даже отцу не стал ничего говорить, потому что был уверен в невозможности такой сделки.