Цветы незабываемые (сборник)
Шрифт:
Когда родители его продавали, собираясь уезжать в Казахстан, мама в первую очередь заделала четыре пулевых отверстия: два в стене и два на потолке.
Стрелял январской морозной ночью отец из своего ружья. Стрелял, чтобы запугать или убить маму, а расстрелял дом, построенный своими руками.
С того дня до самого отъезда дом ни разу так и не улыбнулся. Лара вслушивалась, вглядывалась, пыталась развеселить дом, но детские попытки были тщетны: дом не простил своего хозяина.
Раненый дом, наверное, знал, что какая-никакая
В Казахстане она разрушится через два года после переезда Александровых.
В Алма-Ате Ивану от работы дали жильё в бараке. Он работал в военизированной охране воинской части. Адрес был простой для писем и газет: Алма-Ата, в\часть 29219.
Маленький городок-островок, в котором жили офицеры и работники, обслуживающие огромный склад ГСМ для воинских частей, состоял из трёх домов.
Кирпичный – с большими квартирами – предназначался для семей офицеров. Второй – каркасно-камышитовый – для тех, кто проработал в части немало лет, а новеньким или временным работникам давали комнату в саманном бараке. В каждую комнату вход был прямо с улицы: ни веранды, ни сеней.
Лариной семье сначала дали одну комнату, а когда освободилась соседняя, разрешили соединить их дверным проёмом, а дверь на улицу Иван заложил кирпичом. Всё умеющая Мария оштукатурила, забелила кирпичную кладку. Вскоре все забыли, что там была дверь. А семье теперь хватало места!
Потолок в комнатах у входа был низкий, а в противоположной стороне устремлялся ввысь метра на четыре. В бараке комнаты располагались с двух сторон, крыша была острая, без чердака: поверх рубероида насыпан толстый слой земли. На крыше местами кустились заросли: прорастали семена тополя, карагача, вяза.
Мучения были, когда мама организовывала побелку: достать потолок сначала можно было с табуретки, потом со стола. А в противоположной стороне от входа громоздили на стол столик, потом табурет, потом фанерный ящик. С такой высоты страшно было упасть; мама торопливо крестилась, потом лезла на верхотуру, а дочки держали с трёх сторон «сооружение».
Слава богу, всё обходилось без падений и травм…
– Ну вот, теперь чистенько и беленько! Красота! – Довольная мама развешивала занавески, коврики над кроватями…
Мамина тяга к чистоте рано научила девчонок подбеливать плиту-печку, трясти на улице домотканые половики, которых было не счесть. Всему виной был пол.
Зимой от пола веяло таким холодом, что страшно было утром сделать первый шаг, вставая с кровати. Вот и застилали его половиками в несколько слоёв!
В дальней комнате пол был гладкий, хоть и цементный. А в первой походил на асфальт. Скорее всего, так и было! Тряпку во время мытья трудно было протянуть! И вода моментально впитывалась!
Лара на всю жизнь запомнила стыд, который пережила однажды. Ей поручили вымыть пол, а сёстры с мамой вышли трясти половики. Много ушло времени на гладкий пол, потому что он всё равно был шершавым, тряпка тормозила.
Ларисе
– Заходите! Я закончила! – крикнула маме и сёстрам, которые в летней кухне наводили порядок.
– Так быстро! Ты везде помыла пол? – мама удивилась и засомневалась в дочкиных возможностях.
– Конечно везде! Я и воду из арыка приносила, а то она исчезала!
– А чемоданы вытаскивала? Под кроватью хорошо помыла?
– Да, я там мыла…. – Лара знала, что обманывает, но сил не было, чтобы сделать так, как надо.
Мама внимательно посмотрела на семилетнюю дочь и решила проверить качество работы.
Когда она, стоя на коленках, провела рукой по чемодану, показала пыль на ладони. Ларе так было стыдно, что она заплакала.
Всю дальнейшую жизнь любую работу выполняла так, будто её проверит мама. Хотя проверять давно некому, но чувство стыда стало главным контролёром с тех детских лет.
В Ларином доме-бараке, конечно, не было русской печки, была печка-плита, в которую сбоку вмурована железная духовка с дверцей. В этой духовке на листе всегда сушились-жарились сухари из остатков хлеба.
Печку топили углём. Пока с семьёй жил отец, уголь привозила машина. Его разгружали и переносили в сарай. Здесь же лежали и дрова на растопку.
Но через полтора года родители разошлись. Конечно, жить стало бедно, но спокойно.
Просыпаясь ночью от кошмара, когда снился родительский скандал или драка, Лара бежала в мамину комнату, ложилась к ней и шептала:
– Мамочка, как хорошо, что ты выгнала папку!
Мама действительно однажды после недельного отсутствия отца выставила ему чемодан с вещами, не пуская в дом.
Он удивился: мама всегда была терпелива к его изменам. На этот раз она решила протестовать!
Иван взял чемодан и поселился в летней кухне, которую сам построил метрах в пятидесяти от барака рядом с выкопанным погребом. Кухня служила семье месяцев девять в году добрую службу: в ней готовили, обедали, стирали, отдыхали, принимали гостей, а в бараке только ночевали. Зимой в кухне хранили продукты, семечки, сухую лущёную кукурузу, которые выращивали на огороде.
Через месяц отец уволился и уехал в Кокчетавскую область вместе со своей любовницей.
Была весна. Как-то вечером в летнюю кухню вошёл незнакомый мужчина. У него был серьёзный разговор с мамой.
Потом она рассказала дочкам, что этот мужчина – Анатолий, муж той женщины, с которой уехал отец. Она оставила трёх сыновей с мужем. Анатолий предложил маме с ним сойтись и построить семью назло уехавшим.
– Мама! Ты согласилась?
– Нет, девчонки! Нажилась я с мужем на всю оставшуюся жизнь! С меня хватит! Как-нибудь проживём… Правда?