Цветы пустыни
Шрифт:
После этого он опустился на колени и принялся заворачивать статую, ожерелье и монеты в свою рубашку.
— Возьмите это пока себе, а я отнесу на место лопату, — сказал он.
— Да, здесь ее оставлять нельзя, — кивнула Медина.
Статуя была не больше двух футов высотой, но довольно тяжелая.
Сунув узел под бурнус, Медина подумала, что ей придется нести его обеими руками.
Маркиз в свою очередь спрятал под одежду лопату.
— Мы должны вернуться обычным прогулочным
Медина со страхом подумала, что скорее есть опасность привлечь внимание враждебно настроенных живых горожан.
Когда они шли сюда, дорога показалась им совсем короткой.
Но теперь, на обратном пути, у Медины было такое чувство, что прошел не один час, прежде чем они снова очутились у палаток, стоящих на вершине холма.
Она не сомневалась, что погонщики наблюдают за ними.
Но Медина не могла отделаться от страха, что были и другие, менее безобидные свидетели их «прогулки», о которых они не подозревали.
Наконец, когда руки Медины уже затекли, от тяжести и она испугалась, что вот-вот уронит статую, они подошли к палатке маркиза.
— Идите внутрь, Али, — сказал маркиз. — А я велю Нуру принести шербета. Предполагается, что после такой прогулки люди должны испытывать жажду.
Медина ничего не сказала.
Она молча вошла в палатку, которая была такой высоты, что там можно было стоять во весь рост, только слегка пригнув голову.
В палатке вполне хватало места для двух человек.
Медина положила статую на землю, но не стала разворачивать ее до возвращения маркиза.
Однако она сгорала от нетерпения рассмотреть ее получше и удостовериться, что они нашли именно то, что искали.
Вернулся маркиз и привел с собой Нура.
Они развернули рубашку и внимательно изучили свою находку.
Статуя оказалась ничуть не поврежденной; ожерелье на шее и браслеты на запястьях не оставляли сомнений в том, что она изображает царицу.
Медина заметила, что Hyp уже готов воскликнуть, что ее отец был прав.
Испугавшись, что он невольно выдаст ее тайну, она поспешно проговорила:
— Я рассказал его светлости об индийском археологе, который увидел во сне место, где зарыта статуя.
Hyp сразу все понял и сказал:
— Хвала Аллаху, господин! Это великая находка!
Когда они остались одни, маркиз произнес с воодушевлением, которого Медина прежде не слышала в его голосе:
— Со мной никогда еще не происходило ничего столь увлекательного! Я и не думал, приехав в Аравию, что мне выпадет удача привезти домой столь ценный предмет.
—
— А как же! — воскликнул маркиз. — Она займет почетное место в моем доме. — Он почти любовно коснулся статуи и добавил:
— Разумеется, я дам знать о ней Британскому музею и всем, кто заинтересуется моими находками.
Он слегка улыбнулся Медине:
— На самом деле нашли ее вы, и, разумеется, если вы позволите мне оставить ее себе, я возмещу вам ее стоимость.
— Я не прошу у вас денег, милорд! — сухо сказала Медина.
— Теперь вы ставите меня в неловкое положение, — возразил маркиз, — и хотя я сказал «моя находка», статую мы нашли вместе, но распиливать ее надвое было бы кощунством.
— Разумеется, кощунством! Но я рад, что она попала к вам; и когда вы вернетесь в Англию, она будет напоминать вам об Аравии.
— Если я вернусь в Англию! — поправил маркиз. — А если меня раскусят в Мекке, тогда, разумеется, она останется на память вам.
Медина невольно вскрикнула:
— Не говорите таких страшных слов! Вы не подумали, что если погибнете вы, то погибну и я: меня убьют за то, что я привел вас в Священный Город?
— Это маловероятно, потому что вы араб, — ответил маркиз. — Вы поклянетесь, что я вас обманул и вы не подозревали, кто я такой на самом деле.
Он склонился над статуей и осторожно потер ее пальцем, пока не заблестела бронзовая поверхность.
— Не терпится ее почистить! — сказал он.
— Оставьте это до вашего возвращения в Англию, — посоветовала Медина. — Что бы ни случилось, никто в, караване не должен знать, что мы везем.
— Hyp спрячет ее среди моих вещей, — сказал маркиз. — Вы совершенно уверены, что ему можно полностью доверять?
— Я уже доверял ему свою жизнь, — ответила Медина, — а, как вы знаете, у человека нет ничего более ценного.
— Да, разумеется, — согласился маркиз. — И теперь я доверю свою.
Чуть позже Hyp принес мешок с вещами маркиза.
Он завернул статую, ожерелье и монеты в длинный шерстяной платок, из тех, в которые закутываются арабы, когда бывает холодно.
Это был его собственный платок, давно выцветший и ставший грязно-серого цвета.
Hyp положил сверток на самое дно, а сверху навалил все остальные вещи.
— Я навьючу его на своего верблюда, мой господин, — сказал он, — иначе кому-нибудь может показаться, что он подозрительно тяжелый.
— Только будь с ним поосторожнее, Hyp, — сказала Медина.
— Чем скорее мы уедем, тем лучше! — ответил Hyp. — Мой господин всегда говорил, когда он что-нибудь откапывал: «Никогда не задерживайся на месте преступления!»