Цветы Сливы в Золотой Вазе или Цзинь, Пин, Мэй
Шрифт:
– Я его в одеяльце держала, — отвечала Жуи. — Как следует закутала. Где ему было застудиться!
– Значит, у этой на могиле испугала, — продолжала Юэнян. — Как я тебе наказывала! Не носи ребенка! А ты все свое! Понесло тебя!
– Вот сестрица Сяоюй скажет, — оправдывалась кормилица. — Я только взглянула и назад. Кто его там мог испугать?!
– Замолчи! — оборвала ее хозяйка. — Глаза пялила и ребенка испугала.
Юэнян велела Лайаню сейчас же пригласить старуху Лю.
Немного погодя явилась лекарша.
–
Она оставила две красных пилюли и велела принять их с имбирным отваром, а кормилице наказала закутать младенца и положить на теплый кан. Старуху угостили чаем, наградили тремя цянями серебра и попросили зайти на другой день.
Весь дом был поднят на ноги. Беготня и хлопоты не прекращались до самой полуночи, пока у Сяогэ опять не выступил холодный пот, после чего жар, наконец, спал.
Однако вернемся к Лайвану.
На другой день он, как обычно, вышел с коробом и направился к дому Симэнь Цина, где приветствовал Лайчжао.
– Госпожа Сунь цветы у меня взяла, — начал Лайван. — Нынче собиралась расплатиться. А потом я хотел бы засвидетельствовать почтение матушке Старшей.
– Лучше в другой раз приходи, — посоветовал Лайчжао. — Вчера младенцу плохо стало, как они с кладбища воротились. Врачей да лекарок звали. Такой переполох –всю ночь бегали. С утра полегчало, но им, пожалуй, сейчас не до тебя.
Тут Юэнян, Юйлоу и Сюээ вышли за ворота проводить старуху Лю и увидали Лайвана. Он пал ниц и отвесил Юэнян и Юйлоу два земных поклона.
– Давно тебя не видно было, — проговорила Юэнян. — Что ж ты нас не навестишь, а?
– Хотел навестить, да неловко было, — отвечал Лайван, рассказав о своем житье-бытье.
– Чего ж неловко! — возразила Юэнян. — Не чужой, небось. А хозяина твоего уж нет в живых. От смутьянки Пань тогда вся беда пошла. Это она, распутница, языком своим злым весь дом перевернула, жену твою невинную до петли довела, а тебя в ссылку отправила. Но и саму ее не пощадило Небо — за ней же вслед ушла.
– Так всегда бывает, матушка! — отвечал Лайван. — Только вы одна, матушка, понимали тогда, кто прав.
– А ну-ка покажи, чем торгуешь, — после некоторого молчания спросила Юэнян. — Может, и я себе чего выберу.
Она отобрала несколько головных украшений и на весах отвесила за них три ляна серебра, потом пригласила в дом и наказала Сяоюй поставить гостю кувшин вина и сладостей.
Сунь Сюээ тоже старалась на кухне как могла, и вскоре перед Лайваном очутилось большое блюдо только что разогретого мяса, которое она подала сама. Когда он, сытый и хмельной, поблагодарил ее земными поклонами и направился к воротам, Юэнян с Юйлоу уже скрылись в дальних покоях, и Сюээ оказалась с ним наедине.
– Заходил бы почаще, чего боишься? — говорила она украдкой. — Мне с тобой поговорить нужно. Жена Лайчжао все скажет. А я
И они многозначительно подмигнули друг другу.
– А внутренние ворота будут открыты? — спросил он, сразу поняв ее намерение.
– Слушай, что я тебе скажу, — объяснила Сюээ. — Лучше у жены Лайчжао до вечера обожди, потом залезай по лестнице на стену, а я тебя там встречу. Так и увидимся. Мне надо будет тебе кое-что по секрету сказать.
Когда Лайван это услыхал, у него и в самом деле радость отразилась на челе, счастье заиграло на щеках. Простившись с Сюээ, он поднял короб и вышел за ворота.
Да,
Не встретившись с духом — хранителем крова, И беса не сможешь узреть домового. Тому свидетельством стихи: Так, от безделия стояла у ворот, И, глядь, любовник к ней негаданно идет. Хотя она ему открыться не посмела, Но взгляды любящих не ведают предела.Лайван вернулся домой обрадованный, но о том вечере больше рассказывать не будем.
На другой день торговать он не пошел, а пройдя незаметно к дому Симэнь Цина, стал поджидать появления Лайчжао. Когда тот вышел, Лайван встретил его поклоном.
– А, Лайван! — воскликнул привратник. — Сколько лет, сколько зим! Редко ты к нам заглядываешь.
– Делать сегодня нечего, вот и решил: дай, думаю, зайду, — отозвался Лайван. — Госпожа Сунь за цветы должна осталась.
– Раз так, заходи.
Лайчжао ввел гостя в дом и предложил присаживаться.
– А где ж хозяйка? — спросил Лайван.
– В дальних покоях. На кухне стряпает.
Лайван достал лян серебра и протянул его хозяину.
– Это на кувшин вина и закуски, — говорил он. — Угостить решил тебя, брат, и хозяйку твою.
– Зачем же так много! — заметил Лайчжао и крикнул сына Тегуня.
Тегунь, — а ему исполнилось пятнадцать лет, и он завязывал волосы, — забрал кувшин и пошел за вином. Лайчжао позвал Шпильку. Немного погодя она принесла целую миску горячего рису, большое блюдо варенных на пару горячих закусок и две тарелки овощных салатов.
– Вот и хорошо, Лайван, что пришел! — воскликнула она.
– Гляди, это брат Лайван решил нас угостить, — пояснил Лайчжао, показывая жене серебро. — Кувшин вина купил.
– К чему?! — удивилась она. — Ради чего было тратиться! Она накрыла на кане стол и пригласила Лайвана присаживаться и наполнить чарки. Первую чарку Лайван протянул Лайчжао, потом налил вторую и с низким поклоном преподнес ее Шпильке.
– Давно мы с вами не видались, — обратился он. — Позвольте мне вас почтить, а что вино слабое, так не взыщите.