Цветы тьмы
Шрифт:
– Я люблю тебя, – спешит уверить ее Хуго.
– Погоди, погоди, ты еще не все знаешь.
Сторож все предупреждал и стращал, а в конце концов сбежал. Мадам сообщила, что отныне она будет запирать заведение, кухня закрывается, и каждая должна заботиться сама о себе.
– А что же будет с нами?
– Я не в состоянии вас содержать. Что у меня было, я уже потратила. Вот уже больше месяца у меня нет дохода, я не могу содержать семнадцать девушек. Булочник не даст мне хлеба, а мясник не даст мяса.
– Ты еще пожалеешь. Так заведения не закрывают.
– Что же мне делать? – сменила та тон.
– Не надо суетиться.
– Я не суечусь. Я этим местом заведую вот уже двадцать лет. Управлять таким заведением непростое дело. Я знаю, что возможно, а что нет. Сейчас уже дошло до предела. Кладовая пуста, и подвал тоже. – И она разразилась рыданиями.
Настала тишина, и мадам удалилась в свою квартиру.
Попозже из кухни вышла Виктория и шепотом объявила:
– Если мы ужмемся, продуктов хватит еще на семь дней, а уж через неделю – Бог нам в помощь.
– Спасибо, Виктория, Господь нас не оставит, – стали все благодарить ее.
На Марьяну вся эта суета, видно, не повлияла. С тех пор как она снова стала выпивать, ее настроение неизменно, а точнее – прекрасное и без приступов меланхолии. Все происходящее ее почти не трогает. Она рассказывает Хуго о своем детстве и ранней юности, о том, как девчонкой влюбилась в одного парня по имени Андрей. Красивый был парень. Но через какое-то время его родители перебрались в другую деревню, и он позабыл ее. Она много о нем плакала и долго его искала. А он пропал и оставил ее с разбитым сердцем.
– Я тебя не брошу, – тут же уверил ее Хуго.
– Будем надеяться, – ответила она, рассмеялась и обняла его.
Настали дни, которых каждая ждала: все спят допоздна, вместе завтракают, делятся приятными сновидениями и все время спрашивают, что вкусненького осталось на кухне.
Марьяна не перестала выпивать и стремится наверстать упущенное за время своего воздержания. Она много рассказывает о своей молодости, о том, как переходила из одного заведения в другое, пока не оказалась здесь. Она говорит и говорит, но ее слова почему-то не производят впечатления. Во взглядах ее товарок как бы читается – да ведь все мы через это проходили, что тут особенного?
Но когда она сказала: „А сейчас я хочу представить вам своего юного друга“, – все замолчали. Большинство уже посвящены в тайну либо догадались. Хуго потрясен. Его мозг все это время рисовал ему обитательниц заведения в образе Марьяны. А теперь они сидели в зале вокруг стола: семнадцать молодых женщин, каждая причесанная по-своему, как будто на встрече одноклассниц. На первый взгляд они напомнили ему приятелей Софии, которые собирались у них дома в день ее рождения. Это была компания молодых парней и девушек, приехавших из деревни за покупками и совмещавших приятное с полезным. Хуго бывал очарован их манерой разговора, жестами и живописной деревенской речью.
Осмотрев
– Как тебя звать?
– Хуго, – отвечал он, радуясь, что не наклонил голову.
– Приятное имя, я еще такого не слыхала.
– Не похоже на еврейское, – заметила другая женщина.
Кити выделялась своей девчоночьей одеждой и большими глазами. Остальные были закутаны в разноцветные халаты, как будто только что вылезли из постелей.
– Приготовим-ка Хуго чашечку кофе, – сказала одна.
– Хуго пьет молоко, – заметила Марьяна.
Это ее замечание вызвало бурный хохот.
– Что тут смешного? – с недоумением спросила Марьяна.
– Да он большой парень, парень что надо, такие парни кофе пьют, а не молочко.
– Что ж ты ни слова не скажешь? – обратилась к нему одна из женщин.
– А что ты хочешь, чтобы он сказал? – встала Марьяна на его защиту.
– Я думала, он мальчик. А выясняется, что я ошибалась, он парень во всех отношениях.
– Ты неправа, он просто высокий, – Марьяна снова попыталась защитить его.
– Я уже, слава богу, научилась отличать мальчишку от парня.
Этот спор был Марьяне неприятен. Она взяла его за руку и сказала:
– Хуго простужен, он должен отдыхать.
– Он не выглядит простуженным, – сказала женщина, как бы вызывая на спор.
– Простужен, и еще как, – ответила Марьяна и увела его из-под ласковых женских взглядов.
Не успел он войти в чулан, как услышал женский смех. Сквозь смех слышались имена Марьяны и его самого. Смех все нарастал, и в нем звучала радость от того, что им удалось сдернуть с тайны покрывавшую ее завесу.
Днем Марьяна приготовила горячую ванну и сказала:
– А сейчас я выкупаю своего кутенка. Мой кутенок растет день ото дня, мужает, еще немного, и сравняется ростом с Марьяной. А вскоре даже перерастет ее. Я с нетерпением жду этого. Не волнуйся, миленький. Марьяна выпивает в меру, но она не пьянчужка. Я терпеть не могу пьяниц.
Набросив ему на плечи большое полотенце, она сказала:
– Ты мужаешь, прекрасно мужаешь, одно удовольствие на тебя смотреть.
Хуго отчего-то услышал в ее голосе поучительную интонацию, как будто она объяснила ему что-то из законов природы. Потом она натерла ему тело душистой мазью и сказала:
– Мой кутенок пахнет, словно первый плод.
Выражение „первый плод“ на миг овладело его вниманием. Ему сразу вспомнилось другое выражение, „бутон и цветок“, которым Марьяна тоже иногда пользуется.
Теперь он видел, что большая часть одежды из его чемодана стала ему мала, а кое в каких вещах он выглядит смешным. Марьяна проверила одежду и сказала:
– Марьяна раздобудет тебе одежду, подходящую для парня, а эта тебе просто мала. Ты здорово подрос.
Ночь после купания в ванне – сплошное головокружение от удовольствий и снов, сменяющих один другой. Он уже понял, что сны не единообразны. Наслаждение смешано со страхом. Внезапно Марьяна сказала: