Цветы в море зла
Шрифт:
Это мне говорил сам Гун Сяоци, и, я думаю, вполне искренне. Характер у него странный, однако к людям он относится справедливо. Если он и выпроводил меня, то лишь потому, что другого выхода у него не было. К тому же он отказался не только от меня, но и от второй наложницы по фамилии Ван, она сейчас тоже здесь. Он подарил нам много вещей и часто присылает письма, справляясь, как мы живем. У Ван есть деньги, поэтому она не принимает гостей, а у меня нет ничего, вот и приходится позорить Гун Сяоци. Прежнее имя — Фу Чжэньчжу — я приняла по фамилии своей содержательницы в Яньтае. Чу — моя настоящая фамилия. Айлинь — детское имя [69] , а настоящее имя — Ваньсян. Люди клевещут на меня, будто я скрылась с вещами! Ах, господин Цзинь, как горька моя судьба!
69
Детское
Цзинь Вэньцин с улыбкой обратился к гостям:
— Недаром пословица гласит: «Под одним одеялом не рождается двух мнений». Вы только послушайте, как она защищает Гун Сяоци!
— Гун Сяоци не стоит подражать, но его суждения весьма своеобразны, — заметил Цянь Дуаньминь. — Здесь, безусловно, сказывается отцовская наследственность.
— Гун Цзычжэнь сделал немало для развития современной науки, — подхватил Цао Ибяо. — Я часто говорю, что Цинская династия в науках превзошла династии Тан, Сун, Юань и Мин. Только она сумела обобщить идеи всех предшествующих ученых и привести их в стройную систему. Если тщательно проанализировать этот процесс, то прошедшие двести с лишним лет можно разделить на три периода: первый — начальный — период представлен именами великих конфуцианцев Гу Яньу, Янь Жоцзюя, Хой Дуна и Дай Чжэня [70] . Они внесли в науку метод доказательств. Согласно этому методу, что бы ни являлось предметом изучения — человеческая личность или явление природы, — суждение можно выносить только на основе неопровержимых доказательств. Даже классические книги и сочинения древних мудрецов они не принимали слепо на веру, проверяя достоверность каждого факта. Второй период — систематизация — охватывает время царствования императоров Цяньлуна и Цзяцина. Ученые этого времени сверили и дополнили сочинения классиков, историков и философов, в результате чего древние книги, не поддававшиеся толкованию, стали ясными и понятными. Третий период можно считать началом подлинного изучения. Ученые углубились в книги, уже приведенные в систему предшественниками; поэтому и смогли появиться люди типа Вэй Юаня и Гун Цзычжэня, которые создали самостоятельные теории и высказали поразительные суждения. Но, на мой взгляд, это только первые шаги в раскрытии истинного смысла классических книг. Пройдет еще несколько лет, и, пожалуй, возродятся горячие споры, которые в свое время велись в Цзися и Лишани [71] . Наука царствующей династии встанет в один ряд с наукой Чжоу и Цинь и превзойдет обе династии Хань, не говоря уже о Вэй и Цзинь!
70
Гу Яньу, Янь Жоцзюй, Хой Дун, Дай Чжэнь —крупные ученые и философы XVII—XVIII вв.
71
Цзися и Лишань —названия древних мест в провинции Шаньдун. По преданию, в эпоху Борющихся царств (VIII—V вв. до н. э.) вельможа Люй Бувэй собрал здесь ученых и поручил им составить летопись. Впоследствии Цзися и Лишань стали синонимом расцвета науки и свободного обмена мнениями.
— Раньше при изучении надписей на камне и бронзе занимались исключительно названиями предметов и стилями иероглифов, а теперь с помощью метода доказательств ученые стали исследовать даже обычаи древнего общества! — добавил Хэ Тайчжэнь.
Тем временем был накрыт стол. Цзинь Вэньцина, конечно, посадили на почетное место, а остальные расселись по возрасту. Пока чайник с вином трижды обошел по кругу, пришлось несколько раз подрезать фитили у свечей. Вначале гости говорили о современном, сокрушались о минувшем и рассказывали различные удивительные истории, но когда все опьянели, серьезный разговор уступил место шуткам, анекдотам, сплетням. Наконец время истекло, вино кончилось, и гости разошлись.
Но вернемся к Цао Ибяо, который, как мы уже говорили, приехал в Сучжоу специально для того, чтобы отправиться в столицу вместе с друзьями. Когда на следующий день они встретились, Цао Ибяо рассказал Цзинь Вэньцину о своих намерениях, и тот, конечно, сразу же их одобрил. Зная, что Цао хочет попасть на очередные
Добравшись до Шанхая, приятели сели на пароход. Путешествие по морю промелькнуло незаметно. Не прошло и десяти дней, как они оказались в Пекине. Го Чжаотин тоже был там. Друзья часто собирались вместе и оживленно беседовали. Ведь большинство из них впервые прославились в обществе «Убежище талантов», и вот сейчас они, много повидавшие, возмужавшие, снова встретились в столице. Да и знания у них были уже не те, что прежде. Традиционные словечки, которыми пестрят восьмичленные сочинения, они давно выбросили из головы и, встречаясь, говорили либо о непризнанных философах и историках, либо о поэзии и древней стилистике. Вместе они оценивали старинные издания и собирали древние надписи. Здесь Цзинь Вэньцину удалось впервые прочесть «Краткое описание стран мира» Сюй Шоу [72] , «Сведения о заморских странах» Чэнь Цзычжая, «Описания и карты заморских стран» Вэй Юаня, и он начал постепенно разбираться в иностранных делах.
72
Сюй Шоу, Чэнь Цзычжай, Вэй Юань —ученые-просветители начала XIX в., первые в Китае популяризаторы западных наук.
Власти с большим уважением относились к друзьям. Их земляки — министры Пань Цзунъинь и Гун Пин всячески их расхваливали и во всем оказывали содействие, благодаря чему друзья познакомились со множеством известных людей своего времени.
Прошло два года, и Лу Жэньсян наконец получил звание лауреата, добившись такой же славы, как Цзинь Вэньцин, и тоже перевез семью в столицу. Только один Цао Ибяо дважды принимал участие в экзаменах и по-прежнему проваливался. Он уже хотел вернуться на юг, но Цзинь Вэньцин отговорил его, посоветовав просто купить чиновничью должность в министерстве церемоний. Цао Ибяо не стремился к славе, которую приносят с собой богатство и высокое положение, но любил своих друзей и с радостью остался вместе с ними. Как и другие, он посещал театры, ночевал у гетер и был вполне доволен жизнью, протекавшей в развлечениях и праздности. Но не будем говорить о пустяках.
Наконец наступила пора новых осенних экзаменов. Как-то вечером в начале августа Цзинь Вэньцин сидел один в своем кабинете. Занавеска колыхалась от легкого ветерка, несущего с собой густой аромат коричного дерева. Цзинь поднял голову, увидел холодную луну, которая только что показалась над макушками ив, и вдруг вспомнил, что сегодня у Цао Ибяо торжественный день. Зная его бесшабашный характер, Цзинь и подумал, что, поскольку Цао Ибяо живет один, некому побеспокоиться даже о том, чтобы у него были все вещи, необходимые для экзамена.
Цзинь Вэньцин очень тепло относился к Цао, поэтому он тотчас же собрал тушь, кисти, бумагу, велел жене приготовить печенья и закусок, сел в повозку и отправился со всем этим к Цао Ибяо. Подъезжая к воротам гостиницы, он еще издалека заметил щегольскую коляску, запряженную рыжей лошадкой с подстриженной гривой. Из дверей грациозной походкой вышел юноша лет пятнадцати — шестнадцати в яркой, красивой одежде. Вскочив в коляску, он опустил занавески, кучер прикрикнул на лошадь, и коляска стремительно понеслась.
Цзинь не успел разглядеть лица юноши, но внешностью тот напоминал актера. «Кто же мог позвать его? — пронеслось в мозгу Цзинь Вэньцина. Но он тут же одумался. — Нет, нет! Разве сегодня у Цао Ибяо есть время развлекаться с актерами? Ха! Да ведь это красавчик Айюнь из труппы «Радостное согласие». Еще больше он известен под прозвищем «Жена Цао»! Друзья прозвали так Айюня, узнав о его связи с Цао Ибяо. Наверное, он заезжал к Цао пожелать удачи перед экзаменом!»
Продолжая размышлять, Цзинь Вэньцин вылез из повозки и вошел в гостиницу. Коридорный хотел доложить о его появлении, но Цзинь сказал: «Не надо!» — и прошел прямо в номер, который снимал Цао Ибяо.
Еще на пороге он крикнул:
— Ибяо, а ты, оказывается, обманываешь друзей и веселишься тут в одиночку!
Цао Ибяо, накинув на себя холщовую рубашку и сунув ноги в туфли, медленно вышел из спальни.
— Чего ты кричишь? Откуда ты взял, что я здесь веселюсь?
— А кто только что вышел от тебя? — засмеялся Цзинь Вэньцин.
— Скажите на милость, какую он тайну раскрыл! — захохотал в ответ Цао Ибяо. — Ты говоришь об Айюне? Так я этого не утаиваю.