Цыганка из ломбарда
Шрифт:
– Дата рождения – линия – строка из Данте! – пробормотала Агарь. – Должна сказать, трудно увидеть в этом смысл. Тем не менее я уверена: цифры и буквы означают место, где спрятаны деньги.
– Что ж, – заметил Юстас, в отчаянии отказавшись от решения этой задачи, – если ты можешь разрешить эту загадку, значит, ты можешь больше, чем я.
– Терпение, терпение! – кивнув, ответила Агарь. – Рано или поздно мы выясним, что она значит. Не могли бы вы отвезти меня в Уокинг, чтобы осмотреть дом вашего дяди?
– О да, его все еще не сдали внаем, так что мы легко сможем войти. Но неужели
– Конечно, нет! Мне очень хочется понять смысл этой линии и даты. В доме вашего дяди что-нибудь может дать ключ к разгадке. Я оставлю у себя томик Данте и поломаю голову над загадкой. Можете зайти за мной в воскресенье, когда ломбард будет закрыт, и мы вместе отправимся в Уокинг.
– О, Агарь! Как я смогу отблагодарить…
– Отблагодарите меня, когда получите деньги и избавитесь от господина Тридла! – оборвала его Агарь. – Кроме того, я делаю все это, чтобы удовлетворить собственное любопытство.
– Вы – ангел!
– А вы – глупец, который несет вздор! – резко сказала Агарь. – Вот ваши шляпа и трость. Выходите вон там, через заднюю дверь. У меня и так достаточно плохая репутация, только нового скандала мне не хватало. Спокойной ночи.
– Но могу я сказать…
– Пустяки, пустяки! – возразила Агарь, подталкивая его к двери. – Спокойной ночи.
Дверь резко щелкнула, и Лорн вышел в жаркую июльскую ночь с сильно бьющимся сердцем и бурлящей кровью. Он видел эту девушку всего два раза, но с необдуманным безрассудством юности уже влюбился в нее. Красота, доброта и блестящий ум Агари властно притягивали его; и девушка оказала ему такую услугу, что Юстас был уверен – она испытывает к нему ответные чувства.
Но – девушка из ломбарда! Он не имел ни знатного происхождения, ни денег, но женитьба на подобной женщине его пугала. Правда, мать его умерла, он остался в мире совершенно один и жил в бедности. Однако если он найдет наследство своего дяди, то станет достаточно богат, чтобы жениться. А Агарь, если поможет ему получить деньги, может рассчитывать на награду в виде брака. Она так красива, так умна!
К тому времени, как Юстас добрался до своего бедного жилища, он выбросил из головы все колебания и решил жениться на цыганке, как только завладеет потерянным сокровищем. Не было другого способа отблагодарить ее за интерес, который она проявила к его делам. Это могло показаться поспешным решением, но молодая кровь вскипает быстро, молодые сердца быстро затопляет любовь. Юность и красота притягиваются друг к другу, как кремень и трут, чтобы зажечь факел Гименея.
Точно в назначенный час Юстас, настолько нарядный, насколько мог позволить себе при своих скудных финансах, появился у дверей ломбарда. Агарь уже ждала его с томиком Данте в руке. Она надела черное платье, черный плащ и шляпу того же мрачного оттенка, что и траурная одежда, которую она носила по Иакову. Ей не хотелось тратить деньги Голиафа, но она подумала, что тот вряд ли станет судить ее за траур по его отцу. Кроме того, как управляющая магазина, она заслуживала какой-то зарплаты.
– Почему ты взяла с собой томик Данте? – поинтересовался Юстас, когда они двинулись на вокзал Ватерлоо.
– Он может пригодиться
– Ты ее разгадала?
– Не знаю. Не уверена, – задумчиво проговорила девушка. – Я попыталась разгадать ее, отсчитав строки на той странице вверх и вниз. Понимаете… двадцать семь, двенадцать, тридцать восемь, но строки, на которые я наткнулась, не дали мне ключа к решению задачи.
– Ты не понимаешь их смысл?
– Нет, понимаю, – холодно ответила Агарь. – Я раздобыла подержанную копию перевода у старого книготорговца на Карби-Кресент, и, когда пересчитала количество строк, выяснилось, что в переводе их число соответствует количеству строк во флорентийской редакции.
– И ни одна из этих строк не указывала на решение проблемы?
– Ни одна. Тогда я попробовала страницы. Я отсчитала двадцать семь страниц, но так и не смогла найти ключ. Потом я отсчитала двенадцать страниц, потом тридцать восемь, все с тем же результатом. Затем я осмотрела двенадцатую, двадцать седьмую и тридцать восьмую страницу по номерам, но ничего не нашла. Загадку трудно решить.
– Невозможно, вынужден сказать, – в отчаянии заметил Юстас.
– Нет, думаю, я поняла смысл.
– Как? Как? Расскажи мне, быстрее!
– Не сейчас. Я нашла слово, но оно кажется бессмысленным, поскольку я не смогла найти его в итальянском словаре, который одолжила.
– Какое слово?
– Скажу, когда увижу дом.
Напрасно Юстас пытался побороть ее решимость. Агарь была упряма, и если что-то втемяшивалось ей в голову, не уступала, поэтому просто отказалась объясниться, пока не оказалась в Уокинге, в доме дяди Бена. Слабый по натуре, Юстас не мог понять, как она смогла продержаться так долго, не поддавшись на его уговоры. Наконец он решил, что ей на него плевать. Тут он был не прав. Агарь любила его, но считала своим долгом научить его терпению – качеству, которого ему, к сожалению, не хватало. А посему она держала рот на замке.
Когда они прибыли в Уокинг, Юстас повел ее к дому своего покойного дяди, находившемуся на некотором расстоянии от города. После долгого молчания, когда они пересекали большой пустырь и уже видели вдалеке коттедж, молодой человек обратился к Агари:
– Если ты отыщешь для меня эти деньги, каких услуг ты потребуешь взамен? – неожиданно поинтересовался Юстас.
– Я уже думала об этом, – тут же ответила Агарь. – Найдите Голиафа, иначе – Джеймса Дикса.
– Кто он такой? – покраснев, спросил Лорн. – Тот, кого вы любите?
– Тот, кого я ненавижу всей душой! – выпалила она. – Но он – сын моего покойного господина и его наследник, который должен получить ломбард. Я присматриваю за ломбардом только потому, что он отсутствует, а в тот день, когда он вернется, уйду оттуда и никогда не увижу больше ни ломбарда, ни Голиафа.
– А почему вы не дадите объявления?
– Я поступала так в течение нескольких месяцев, как и юрист, мистер Варк, но Джимми Дикс так и не ответил. Он был с моим табором в Нью-Форесте. Я ненавижу его, из-за него я покинула цыган. А потом табор ушел, и я не знаю, где Голиаф. Найдите его, если хотите отблагодарить меня, и позвольте мне покинуть ломбард.