Цыганские сказки

Автор неизвестен

— Смотри, черт, что я нашел!

— Во, во, во, это-то нам и надо было! — обрадовался черт. — Устал поди. Давай перекурим!

— Ну что ж, это можно, — согласился цыган. Разжег он костерок. Уселись рядышком. Набили трубку табаком.

— Ну давай, цыган, закуривай первым. А цыган незаметно подсыпал сверху березовой трухи да поджег ее, вот она сама и горит, тлеет. А цыган только вид делает, будто курит.

— Ох и крепок табачок! — закашлялся цыган. — Бери, черт, а то у меня что-то дух перехватило. Взял черт трубку и говорит:

— Ну что ж, цыган, после тебя можно и мне табачком побаловаться!

Засмеялся

черт и затянулся от души.

— Рано радуешься, — воскликнул старый цыган, — хотел ты меня провести, да не вышло.

Схватил цыган черта, привязал его веревкой к колодцу, да там и оставил. А зуб свой оторвал от конского волоса и в костер бросил. Вспыхнул зуб, и сразу же сгинул колодец, и черт вместе с ним. Огляделся вокруг цыган, а он в доме у себя. С той поры черта он больше не видал.

Трубка баро

Жил да был бедный-бедный цыган. Ничего у него не было: ни лошади, ни уздечки. И когда табор трогался в дорогу, приходилось бедному цыгану самому впрягаться в телегу, самому тащить свои небогатые пожитки да детей своих многочисленных. А жена его сзади телегу подталкивала. Как-то раз отстал цыган от табора. До ночи догонял он ушедших вперед собратьев, да так и не догнал. Решил в лесу заночевать. Раскинул цыган рваный шатер, разложил костер, вскипятила жена чаю, сидят. Поздно уже. Только собрались спать ложиться, как вдруг слышат: кто-то песню поет по-цыгански. И все ближе песня и ближе. Раздвинулись кусты, и выходит на поляну цыган, высокий, крепкий старик с бородой, волосы на ветру развеваются. Подошел он к костру, поздоровался:

— Кто вы, ромалэ, откуда? Какого рода?

— Мы — такие-то, такие-то. А ты кто?

— Жил я в богатом таборе, — начал старик. — Вожаком был. Не знали при мне нужды цыгане. И все шло хорошо. Вот однажды поехали мы лошадей взять. Большой табун нашли, красивые паслись в нем копи. Но изменила нам удача. Едва взяли мы лошадей, как обнаружили пас мужики да погоню снарядили. Велел я уходить цыганам, а сам остался, чтобы беду от табора отвести. Стар я стал от погони спасаться. Настигли меня мужики и убили. Как убили, так и бросили в лесу. Не стали меня хоронить да отпевать. С той поры не знает душа моя покоя. Лишь только ночь настает, брожу я по лесу как неприкаянный и жду, когда найдется добрый человек, что пожалеет меня да похоронит по обычаю.

— Может, мы поможем горю твоему, баро? — сказал цыган и посмотрел на вожака.

— Спасибо тебе за доброе слово, да только хочется мне, чтобы сделали это родные руки. Ведь никто из моей родни не знает, что я умер. А если ты похоронишь меня, то они так и не узнают, где могила моя. Вот если бы ты съездил в мой табор да рассказал обо всем…

— Конечно, съезжу, о чем разговор. Я ведь и сам знаю, что такое горе. Жаль только, что коня у меня нет. Долго буду добираться.

— Это не беда, — улыбнулся баро, а потом встал да как свистнет на весь лес. Задрожала земля, и, откуда ни возьмись, конь появился вороной.

— Бери коня, я дарю его тебе за доброту твою. А еще возьми вот это. — И вожак протянул бедному цыгану диковинную трубку. Такой трубки цыган никогда не видывал.

— И трубку бери, но ней тебя в моем таборе

узнают. Эта трубка мне от дедов-прадедов досталась. Дорожили они ею. Теперь она твоя, береги ее.

Прокричали петухи, и баро исчез. Запряг цыган коня вороного, погрузил на телегу пожитки и отправился в путь.

Долго ли, коротко ли, как-то раз повстречал цыган большой табор. Остановился неподалеку, а сам к костру подошел. У костра девушки песни поют, а парни пляшут, а те, что постарше, отдельно сидят, о делах цыганских разговаривают. Сел и цыган к старикам послушать, о чем у них речь идет.

А старики вожака своего вспоминали, о том, как мудро руководил он табором, и о том, как выручил цыган из беды большой. Долго слушал бедный цыган рассказ стариков, а потом вынул трубку баро, набил ее табаком и закурил.

— Откуда у тебя эта трубка, морэ? Дай-ка взглянуть на нее!

Посмотрели старики на трубку и ахнули.

— Так это же трубка нашего вожака! — сказал один.

— Его! — подтвердил другой. — Второй такой не найти на целом свете.

— Если эта трубка у тебя, значит, ты убил нашего вожака?!

— Мы нашли убийцу вожака! — закричали цыгане. — Мы будем судить его по цыганским законам! Смерть ему!

— Что вы, ромалэ, что вы! Не убивал я вашего вожака, — сказал бедный цыган и рассказал обо всем, что с ним случилось. — А еще просил он, чтобы вы похоронили его по обычаю.

— Покажи нам это место, морэ, может, тогда мы поверим тебе, но если ты обманул нас, тебя ждет смерть.

На следующее утро бедный цыган повел табор на то место, где он с убитым баро встретился. И как только настала ночь, никто из цыган не лег спать, все сидели у костров и ждали, когда выйдет баро. И вдруг все услышали песню, которая становилась все ближе и ближе. И раздвинулись кусты, и вышел к цыганам их вожак. И поверили тогда цыгане, что не обманул их бедный цыган.

А как утренняя заря занялась, похоронили они своего вожака.

— Живи с нами, морэ, — сказали старики бедному цыгану, — ты очень помог нам.

— Не могу, ромалэ, спасибо вам, но ждет меня мой табор, и я должен вернуться в него…

— А трубку баро ты оставь себе, она твоя по праву, — сказали старики бедному цыгану.

Запрягли цыгане лошадей и тронулись в путь: табор — по своим кочевым дорогам, а цыган — вслед ушедшему вперед табору.

Колдун и работник

Жил-был старик-колдун, и была у него молодая жена-красавица. Вот и забрел в те дальние края цыган-бродяга. Долго он скитался в поисках счастья, да, видно, не очень-то ему везло: не было у пего ни гроша в кармане, ни лошади, ни телеги с добром. И одно только богатство было у него: красота да ум.

Вот решил этот цыган подзаработать: нанялся он к колдуну в работники, за лошадьми ухаживать и по хозяйству помогать.

День работает, другой, и стал цыган замечать, что жена колдуна на него заглядывается. Да и он влюбился в нее. И все было бы ничего, если бы только колдуна провести можно было. Но колдун он и есть колдун, от него никуда не скроешься. Не понравилось колдуну, что цыган с его женой заигрывает, и превратил он ее в лошадь да на конюшне поставил. А цыгану велел за ней ухаживать.