Цыганский барон
Шрифт:
— Да, я как-то сказал, что владелец таверны передает мне сообщения, оставленные друзьями.
— Она пошла к нему. Сказала, что ты ее послал и попросил ей помочь. Она теперь одета не как цыганка, мой сын, а как настоящая гаджио-леди.
Доминик выругался, заскочил в вардо. Деньги пропали — все.
— У нее хватит денег, чтобы добраться домой, — сказал он матери, выйдя из вагончика. — Она взяла все, что у меня было в сундуке.
— Андре сказал, что молоденькая горничная из таверны поехала с ней. Катрина попросила
Доминик помрачнел.
— Ей будет нелегко найти корабль. Может быть, мне удастся нагнать ее.
— Возможно. Только, сдается мне, твоя Кэтрин сделает все от нее зависящее, чтобы этого не случилось.
— Да уж. Будь она проклята.
— Это еще не все, — сказала Перса. — Прошлой ночью в городе Золтана убили в пьяной драке. Испанский цыган Эмилио пырнул его ножом.
— А как же мальчик? Кто возьмет его?
— Он хочет ехать с тобой.
— Хорошо. Позови его.
— Почему она ушла, сынок? — спросила Перса. — Я думала, ты согласился отправить ее домой.
— Я неправильно все сделал, мать. Мне надо найти ее. Объяснить.
Перса тронула его за плечи.
— Не стоит этого делать, сын.
Глава 12
Экипаж повернул к Лэвенхэм-Холлу, Уже видна была огромная усадьба, единоличным владельцем которой был Гилфорд Лэвенхэм, герцог Вентвортский.
Рядом с Кэтрин па мягком кожаном сиденье подремывала маленькая темноволосая девушка, хрупкая и тоненькая. Кэтрин наняла ее в таверне, чтобы та прислуживала ей в пути.
Габриэллу Ле Клерк трудно было назвать красавицей, но мягкая линия рта, большие темные глаза делали ее по-своему привлекательной. Девушка уцепилась за предложение Кэтрин как за соломинку. Вырваться из грязи и убожества смрадного трактира было ее мечтой. И Кэтрин оказалась для Габриэллы доброй феей.
— Mon Dieu, — пробормотала француженка, завороженно глядя на трехэтажное строение с острой крышей, стрельчатыми окнами и высокими каминными трубами, па изумрудно-зеленые стриженые лужайки. — Мы ведь не сюда едем, моя леди?
Кэтрин решила взять девушку отчасти потому, что та говорила по-английски. Как только они пересекли границу, Кэтрин запретила девушке говорить па французском.
— Это и есть Лэвенхэм-Холл, — сказала Кэтрин. — Помнишь, я тебе говорила?
Кэтрин сказала девушке, куда они едут, и больше ничего. Не рассказала она ни о таборе, ни о Доминике. Слишком болезненными были воспоминания, и Кэтрин не хотелось бередить сердечную рану.
— Конечно, вы говорили, моя госпожа, но я не думала…
— Помни, Гэбби, держи язык за зубами, никому ничего не рассказывай, пока я не разрешу.
— Слушаюсь, — ответила девушка, и Кэтрин могла бы поклясться, что Гэбби не скажет ни слова даже под угрозой пытки.
Кэтрин улыбнулась. Как ей повезло с Гэбби! Единственный нормальный человек среди всех этих
Кэтрин забрала у Доминика все деньги без малейших угрызений совести. После того, что он ей предложил, от добрых чувств к нему не осталось и следа. И в этот раз Кэтрин удалось обвести этого негодяя вокруг пальца.
В Марселе Кэтрин разыскала португальское судно «Красавица», которое доставило Кэтрин и Гэбби в Лиссабон. Из Лиссабона, уже на другом корабле, «Пегасе», счастливо избежав столкновения с наполеоновскими военными судами, они приплыли в Англию.
Массивные ворота из кованого железа были распахнуты, и карета, прогромыхав по мощеной дороге, подъехала прямо к парадному входу. Каменные львы у подножия лестницы приветственно протягивали им лапы. Лакей в зеленой с серебряными галунами ливрее подал Кэтрин руку, затем помог выйти Габриэлле. Девушка была так ошарашена видом замка, что чуть не упала в обморок.
Громадные резные двери распахнулись, как крылья бабочки, и Кэтрин вошла в зал. Пол из черного и белого мрамора, напоминающий шахматную доску, отражал сияние бронзовых канделябров. Золотистый цвет обитых шелком стен усиливал впечатление праздничности. На резных постаментах красного дерева стояли изысканные китайские вазы. Вдоль стены — стулья с прямой готической спинкой и подлокотниками из слоновой кости.
На инкрустированном столике по-прежнему стояли безделушки, те самые, с которыми так любила играть малышка Кэтрин. Наконец дома! У Кэтрин слезы навернулись на глаза. Чтобы взять себя в руки, она принялась разглаживать смятое платье.
Дворецкий Сол окинул взглядом гостью, ее запыленное дорожное платье, и ледяным тоном спросил, не может ли он быть чем-то полезен. Весь его вид говорил: шли бы вы, дамы, своей дорогой и не беспокоили моих хозяев. Они вряд ли чем смогут помочь попрошайкам.
— Да, Сол, я хотела бы, чтобы ты пригласил сюда моего дядю, — сказала Кэтрин.
Сол побледнел так, словно увидел привидение. Узкая рука его потянулась к сердцу, рот приоткрылся.
— Леди Кэтрин, — выдавил он.
— Да, Сол. Уверяю тебя, я не призрак.
— Но где вы были? Мы все думали, что… что вы умерли, миледи.
— Как видишь, я жива и в добром здравии, и очень рада, что дома, — сказала Кэтрин и, устало улыбнувшись, добавила: — А теперь, надеюсь, ты уже пришел в себя настолько, чтобы позвать дядю Гила?
— Да, миледи. Конечно.
— Да, Сол, это — Габриэлла. Я бы хотела, чтобы ты помог ей устроиться. Мы прибыли издалека. Думаю, она хочет отдохнуть.
— Ну конечно, миледи. Сию минуту.
Проводив Кэтрин через завешенный гобеленами зал в «красный» салон, дворецкий повел Габриэллу наверх — на половину слуг.