Цыганский барон
Шрифт:
— Если бы я могла с этим что-то сделать… — задумчиво произнесла Кэтрин.
Гэбби подошла ближе.
— Почему вы не расскажете ему о ребенке?
— О ребенке? — удивленно переспросила Кэтрин, — О каком ребенке?
Гэбби положила руку на живот молодой хозяйки.
— О том, что вы носите под сердцем, миледи.
— Не говори чепухи. Я не беременна.
— Разве?
— Конечно, нет. Этого быть не может.
— А когда у вас последний раз были месячные? — продолжала настаивать Гэбби. — Почему вам стали вдруг
У Кэтрин голова пошла кругом.
— Это невозможно. Я не могла забеременеть. Прошло несколько месяцев с тех пор, как мы… как он… И только один раз были месячные… Господи, неужели…
Кэтрин опустилась на подоконник и принялась нервно теребить край платья. В самом деле, с телом ее происходили странные изменения, которым она до сих пор не придавала значения. Чуть пополнела талия, в последнее время она стала замечать покалывание в груди. Да, Гэбби была права.
— Это правда…
— Что скажет его милость, когда узнает?
— Не представляю.
Катрин отвернулась к окну. Доминик вошел в конюшню, и через несколько мгновений выехал оттуда на своем любимом сером жеребце.
— Ребенок — это то, чего Доминик меньше всего хочет. Он не женился бы на мне, если бы знал, что я беременна от него. Он бы предпочел, чтобы я родила бастарда.
— Mon Dieu, — прошептала Гэбби.
— Представить боюсь, что он скажет, что сделает…
— Он не заставит вас избавиться от ребенка?
— Как это — избавиться? Что ты имеешь в виду?
Кэтрин опустилась на пол. Сердце ее учащенно забилось.
— Бывает, и не так уж редко, что мужчины отводят своих любовниц к женщине, которая может… э… избавить от непредвиденного…
Непредвиденное… так, кажется, как-то раз сказал об этом Доминик. Кэтрин невольно прижала ладони к животу, инстинктивно стремясь защитить свое дитя. В первый раз материнское чувство заговорило в ней, и оно оказалось щемящим и сладким.
— Этот ребенок не только его, но и мой! — сказала Кэтрин. — Я люблю детей, а этого буду любить особенно.
Гэбби накрыла своей рукой руку Кэтрин.
— Вы будете не первой женщиной, которую к этому принуждают.
— Что! Он… он не посмеет!
Но, вспомнив о новом, чужом и угрюмом человеке, каким стал в последнее время Доминик, Кэтрин засомневалась.
— Я должна уехать. Мне надо все обдумать.
— Вы поедете к дяде?
— Нет, — сказала Кэтрин, отвернувшись от окна. — Мне нужна поддержка женщины. Я поеду в Лондон, к Амелии. Лондон ближе… и мне хочется иметь рядом подругу.
— Я поеду с вами.
— Конечно.
Кэтрин вытащила из шкафа саквояж.
— Доминик сегодня, как всегда, вернется поздно. Мы успеем уехать.
— Вы ничего ему не скажете?
— В последнее время он ведет себя так, что я совсем не уверена, что он меня отпустит. Собери свои вещи, — по-деловому сказала Кэтрин, открывая саквояж, — и приходи ко мне. Если мы поторопимся,
— Oui, моя госпожа, — кивнула Гэбби и вышла.
Персиваль Нельсон тихонько прикрыл дверь в спальню маркизы. Приводя в порядок вещи молодого лорда, он невольно подслушал разговор. Старый слуга всплеснул руками. Видит Бог, его господин не чудовище! Неужто леди Кэтрин и в самом деле поверила, что его милость может желать вреда ее ребенку? Видит Бог, хозяин запрыгает от радости, когда узнает!
Персиваль засеменил вниз, очень встревоженный. У парня характер еще тот, он всегда был упрямцем, с этим ничего не поделаешь. Но, видит Бог, плохое настроение мужа еще не повод, чтобы срываться в Лондон!
Молодой господин должен уладить свои дела с женой — он сам во всем виноват. Время пройдет — и все встанет на свои места.
Персиваль медленно спускался вниз, держась за перила красного дерева. Мимо него шустрые и молодые слуги тащили хозяйкины сундуки.
Господи! Она успеет уехать, пока его милость будет далеко! Персиваль огляделся. Рассказать Блатбери? Попросить помочь? Нет, негоже распространять слухи. Чем меньше людей будут знать о том, что происходит, тем лучше. Надо полагаться только на собственные силы.
Персиваль заковылял к конюшням. Там можно найти паренька, который разыщет молодого маркиза и вернет его домой.
Тем временем Кэтрин, сказав Блатбери, что уезжает, села в карету.
— В чем дело, Персиваль?
Доминик соскочил с коня. Конюху пришлось потратить больше часа, чтобы найти Доминика. И Доминик поспешил домой. Он знал, что Персиваль без особой нужды не стал бы посылать за хозяином.
— Будет лучше, ваша милость, если мы поговорим наедине.
— Хорошо.
Доминик передал поводья конюху и пошел за стариком к дому.
— Вы захотите переодеться и перекусить, — сказал Персиваль.
В своем черном костюме, с седой шевелюрой он напоминал старого мудрого ворона.
— О чем ты? Зачем мне переодеваться? Куда ты меня собираешься отправить?
— Как куда, за вашей женой, сэр.
— Кэтрин что, уехала?
— Да, милорд. В Лондон. Понимаете ли, она боится за ребенка.
— За ребенка? Какого ребенка? Персиваль, в себе ли ты?
— За вашего ребенка, сэр. Того, что носит под сердцем.
Доминик покачал головой.
— Кэтрин не может носить моего ребенка. Мы не имели…
— И она так думала, милорд. Но похоже, вы оба ошибались.
— Что ты хочешь этим сказать? — возмутился Доминик. — Что ребенок был зачат еще до свадьбы?
Уши старика порозовели.
— Вам лучше знать, сэр. Как бы там ни было, леди носит вашего ребенка, и она вас боится. Похоже, она верит в то, что вы вообще не женились бы на ней, если бы знали. Она сказала, что вы бы предпочли, если бы она родила вам ублюдка.